«Золотой список» и «литературные пилюли»
Текст и фото: Православие.Ru
«Золотой канон» литературыВ результате многолетней дискуссии четко выделились две позиции. Первая — условно говоря, традиционная, согласно которой в школьном образовании необходим незыблемый список произведений, «золотой канон», который будет гарантировать качество образования и сохранение национальной идентичности гражданина Российской Федерации.
Вторую позицию я бы назвал «модернизационной». Время идет, — отвечают ее сторонники, — количество школьных лет не увеличивается, а история литературы продолжается. И поэтому неизбежно в поле русской классики входят А. Блок, Б. Пастернак, А. Платонов, М. Булгаков и другие авторы XX века, более близкие и понятные нам. Следовательно, говорят модернизаторы, конечного списка быть не может в принципе.
Мне очень близка позиция разработчиков примерной программы общего основного образования, в которой были определены три разных корпуса произведений.
Первый корпус включает незыблемые обязательные произведения, где указан и автор, и текст. Второй корпус — содержит имена авторов, а их произведения подлежат выбору. И наконец, третий список авторов, из которого можно выбрать писателя, поэта для дополнительного изучения или домашнего чтения.
Консенсус в отборе «золотого канона», на мой взгляд, возможен только в одном случае — если первый, самый жесткий уровень списка будет предельно коротким.
Надо заранее задать максимальное количество обязательных позиций. Я думаю, авторов должно быть, конечно, не два-три, как в Англии (Чосер, Шекспир, Мильтон), но не более, скажем, 35.
Почему нужна вариативность? Потому что у учителя может и должен быть свой вкус. Он лучше может донести до школьника то, что ему больше по душе.
Главный вопрос — что мы вообще хотим от школьного образования в области литературы? Если мы видим задачу в формировании навыков понимать произведение, любить его, компетентно анализировать и сохранять интерес к литературе на будущее, это одно.
Если мы хотим закачать в человека как можно больше заранее предсказуемых результатов, это совсем другое.
Если пройти с учениками весь «золотой список», но не привить им любви к литературе — все будет напрасно. Если сформировать интерес к чтению классики даже на материале «неполного» списка пройденных произведений, то (жизнь велика!) многое прочтется после школы.
«Золотой канон» от Дмитрия Бака:
- Слово о полку Игореве.
- Д. И. Фонвизин. Недоросль.
- В. А. Жуковский. Светлана.
- А. С. Грибоедов. Горе от ума.
- А. С. Пушкин. Лирика. Цыганы. Медный всадник. Евгений Онегин. Дубровский. Капитанская дочка.
- М. Ю. Лермонтов. Лирика. Песня про купца Калашникова. Демон. Мцыри. Герой нашего времени.
- Н. В. Гоголь. Ревизор. Мертвые души.
- И. С. Тургенев. Бежин луг. Ася. Отцы и дети.
- И. А. Гончаров. Обломов.
- А. Н. Островский. Гроза.
- Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание.
- Л. Н. Толстой. Детство. Севастопольские рассказы. Война и мир.
- Н. А. Некрасов. Лирика. Кому на Руси жить хорошо.
- Ф. И. Тютчев. Лирика.
- Н. С. Лесков. Сказ о тульском косом Левше… Леди Макбет Мценского уезда. Очарованный странник.
- М. Е. Салтыков-Щедрин. История одного города.
- А. П. Чехов. Толстый и тонкий. Смерть чиновника. Душечка. Степь. Каштанка. Студент. Человек в футляре. Крыжовник. Вишневый сад.
- А. А. Блок. Лирика. Двенадцать.
- А. А. Ахматова.
- В. В. Маяковский. Лирика. Облако в штанах.
- М. Горький. Челкаш. На дне.
- И. А. Бунин. Антоновские яблоки. Господин из Сан-Франциско. Легкое дыхание.
- А. И. Куприн. Поединок. Гранатовый браслет. Белый пудель.
- А. Платонов. Сокровенный человек. Ювенильное море.
- В. В. Набоков. Машенька.
- М. А. Булгаков. Собачье сердце. Мастер и Маргарита.
- М. М. Зощенко. Баня. Аристократка. Нервные люди.
- О. Э. Мандельштам. Лирика.
- М. И. Цветаева.
- Б. Л. Пастернак. Лирика.
- С. А. Есенин. Лирика. Анна Снегина.
- А. Т. Твардовский. Василий Теркин.
- А. И. Солженицын. Матренин двор. Один день Ивана Денисовича.
- В. Г. Распутин. Прощание с Матерой.
- Ю. В. Трифонов. Дом на набережной.
- И. А. Бродский. Лирика.
В. Набоков. Машенька.Еще одна тема горячих дискуссий — роль и доступность литературной классики. Звучат формулировки о вечности и незыблемости классических произведений, а всякий, кто пытается что-то дополнительно объяснить, немедленно объявляется пособником разрушения образования. У русской классики нет врагов, никто не говорит (подобно Писареву!), что Пушкин навсегда устарел.
Классика понятна и доступна и сейчас, но иначе и в иной мере.
Русская классика через 150–200 лет после своего создания нуждается в процессе преподавания в дополнительных разъяснениях, что неизбежно ведет к сокращению количества произведений, доступных для освоения школьниками в существующих лимитах учебных часов. Главный враг классики — не тот, кто ратует за ее вдумчивое, требующее дополнительных временных и интеллектуальных затрат разъяснений, а как раз тот, кто под прикрытием лозунгов о «вечности» классики, ее абсолютной понятности по сути дела провоцирует имитационное, поверхностное освоение классических романов и повестей, ведущее к формированию нелюбви, а то и отвращения к отечественной словесности позапрошлого века.
Чтобы понять, почему и каким образом именно Пушкин, Гоголь и Достоевский стали классиками, нужно обратиться вокруг себя, оглядеться и понять: а кто сейчас классики? Это очень трудный вопрос. Солженицын, Маканин, Екимов? Либо Пригов, Пелевин, Улицкая? Ответ мы узнаем лет через сто… То есть современная литература и попытка анализировать ее кипение и бурление, осторожное, взвешенное, поможет нам лучше понять классику.
В условиях господства ЕГЭ как основного критерия поступления в вуз современный школьник уже в начале 11-го класса понимает, куда он пойдет учиться дальше, и его внимание резко переключается на профильные дисциплины. Тут замкнутый круг. Если 11-классник мыслит себя не филологом, не педагогом-словесником, он перестает обращать внимание на уроки литературы, и весь XX век проходит мимо него. Если же наш школьник, наоборот, намерен сдавать ЕГЭ по литературе, то, опять же, он начинает готовиться к сдаче ЕГЭ, а не изучать литературу — судьба литературного XX века при этом так же плачевна, как и в предыдущем случае.
Литература и моральКрайне наивным является убеждение в том, что литература автоматически повышает нравственность. Дескать, прочитал, как живут и действуют «хорошие» люди, и сам стал «хорошим». Конечно, литература — это сосредоточие моральных умений, навыков и путей к восприятию мира. Но автоматизма тут никакого нет.
Ведь и бесспорная классика очень сомнительна, если к ней подходить с прямолинейными нравственными мерками.
Нельзя, чтобы возникало впечатление, будто литературный текст — это что-то заведомо гарантирующее нравственное совершенство. Такими текстами для христианина являются Евангелия, книги Нового Завета, но у них совершенно иная природа, роль в нашей жизни. Попытка литературный текст рассмотреть в модальности морально-религиозного повсеместно приводит к совершенно противоположным результатам по сравнению с чаемыми.
Еще одна важная вещь. Литература ведь по природе своей вовсе не равна жизни. В жизни и в роли читателя мы совсем разные люди! Восприятие художественного текста далеко не всегда похоже на жизненные реакции, это совершенно особенная позиция, это созерцательность, во многих реальных ситуациях совершенно невозможная.
Пилюля «Анна Каренина»Самая страшная современная профессия — программист. Программисты «освобождают» нас от целого ряда тактильных, материальных, не виртуальных действий, заменяя их разнообразие простым нажатием кнопки. Недалеки времена, когда будет уже совершенно нереально выделить на прочтение моей любимой «Анны Карениной» положенные десять-пятнадцать вечеров.
Тогда очень захочется выпить пилюлю с надписью «Анна Каренина» и — хоп! постиг все художественные глубины без лишних затрат времени и сил. Вот это будет окончательный триумф технологической воли.
Несмотря на дефицит учебного времени, необходимо преподавать в школе зарубежную литературу. Это не ответ на ваш вопрос, но нам крайне необходим не просто учет зарубежного опыта преподавания литературы, но нужна сама история ведущих зарубежных литератур, хотя бы в конспективном изложении «по вершинам». Мы лучше поймем специфику и роль отечественной словесности, если (не говоря уж об оригинальных текстах) хотя бы в переводе освоим вершинные произведения ведущих мировых литератур.
Ссылки по теме:
Полная версия интервью на сайте Православие.Ru
Первоклассное чтение
Нужно ли читать «Дон Кихота» в шестом классе школы?
Литература в школе — обзорное изучение
Урок будущего: компьютер, интернет и диван
100 главных книг постсоветского времени
Текст и коллаж: ГодЛитературы.
РФ
Книгоиздание, особенно в докомпьютерную эпоху, — процесс небыстрый. Поэтому «свободная печать» художественной литературы началась не с началом перестройки и гласности в 1985 году, а всё-таки попозже… хотя и раньше формальной отмены цензуры («Главлита»), произошедшей 1 августа 1990 года, со вступлением в силу нового Закона о печати.
Можно сказать, что сейчас
мы отмечаем 30-летие свободного книгоиздания в России
(с той оговоркой, насколько оно может быть свободно в условиях капитализма, крайне консервативных вкусов большинства читателей и т. д.).
И решили обратиться к профессионалам, с разных сторон связанным с книгоизданием и литературой, с просьбой назвать пять наиболее значимых, на их взгляд, книг, опубликованных в России за эти тридцать лет.
24 эксперта сообща назвали 103 книги.
И наибольшее единодушие проявили в отношении романа Виктора Пелевина «Generation П» — его выбрали пятеро. Такой результат нельзя счесть неожиданным — действительно, трудно найти произведение, полнее отражающее дух и сам стиль того, что принято называть «лихими девяностыми».
По одному и два голоса набрали очень разные книги — за неимением иного критерия мы расположили их в хронологическом порядке.
Много ли из них войдет в список «наиболее значимых» ближайших ста лет?
Хочется надеяться, что да.
| Список 100 | Эксперты | |
|---|---|---|
| Виктор Пелевин. «Generation П» (1999) | 1 | |
Владимир Шаров. «Репетиции» (1992) | 2 | |
| Виктор Пелевин. «Чапаев и Пустота» (1996) | 3 | |
| Георгий Владимов. «Генерал и его армия» (1997) | 4 | |
| Алексей Иванов. «Сердце Пармы» (2003) | 5 | |
| Виктор Астафьев. «Прокляты и убиты» (1995) | 6 | |
| Александр Чудаков. «Ложится мгла на старые ступени» (2000) | ||
| Майя Кучерская. «Современный патерик» (2004) | 8 | |
Владимир Сорокин. «День опричника» (2006) | 9 | |
| Владимир Маканин. «Асан» (2008) | 10 | |
| Эдуард Веркин. «Облачный полк» (2012) | 11 | |
| Евгений Водолазкин. «Лавр» (2013) | 12 | |
| Захар Прилепин. «Обитель» (2014) | 13 | |
| Владимир Орлов. «Аптекарь» (1988) | 14 | |
| Марк Харитонов. «Два Ивана» (1988) | 15 | |
| Эдуард Лимонов. | 16 | |
Виктор Пелевин. «Омон Ра» (1992) | 17 | |
| Фазиль Искандер. «Человек и его окрестности» (1993) | 18 | |
| Асар Эппель. «Травяная улица» (1994) | 19 | |
| Александр Солженицын. «Абрикосовое варенье» (1995) | 20 | |
| Пётр Алешковский. «Старгород» (1995) | 21 | |
| Владимир Казаков.«Избранные сочинения в трех томах» (1995) | 22 | |
| Юлия Кокошко. «В садах» (1995) | 23 | |
| Павел Санаев. «Похороните меня за плинтусом» (1996) | 24 | |
Дмитрий Бакин. | 25 | |
| Дмитрий Галковский. «Бесконечный тупик» (1997) | 26 | |
| Ольга Славникова. «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки» (1997) | 27 | |
| Олег Кургузов. «Солнце на потолке» (1997) | 28 | |
| Виктор Пелевин. «Синий фонарь» (1997) | 29 | |
| Леонид Бородин. | 30 | |
| Ирина Поволоцкая. «Разновразие» (1998) | 31 | |
| Андрей Лазарчук, Михаил Успенский. «Посмотри в глаза чудовищ» (1998) | 32 | |
Юрий Коваль. «Монохроники» (1999) | 33 | |
| Людмила Улицкая. «Казус Кукоцкого» (2000) | 34 | |
| Михаил Гаспаров. «Записи и выписки» (2000) | 35 | |
| Павел Крусанов. «Укус ангела» (2000) | 36 | |
| Сергей Носов. «Член общества, или Голодное время» (2000) | 37 | |
| Михаил Шишкин. «Взятие Измаила» (2000) | 38 | |
| Александр Проханов. «Идущие в ночи» (2000) | 39 | |
| Татьяна Толстая. «Кысь» (2001) | 40 | |
Михаил Кононов. «Голая пионерка» (2001) | 41 | |
| Александр Проханов. «Господин Гексоген» (2002) | 42 | |
| Сергей Гандлевский. «НРЗБ» (2002) | 43 | |
| Лидия Гинзбург. «Записные книжки, воспоминания, эссе» (2002) | 44 | |
| Людмила Петрушевская. «Черное пальто» (2002) | 45 | |
| Леонид Юзефович. «Казароза» (2002) | 46 | |
| Эдуард Лимонов. «Книга воды» (2002) | 47 | |
| Артур Гиваргизов. «Мой бедный шарик» (2002) | 48 | |
Классики. Лучшие стихи современных детских писателей (М.: Эгмонт, 2002) | 49 | |
| Олег Чухонцев. «Фифиа» (2003) | 50 | |
| Михаил Тарковский. «Замороженное время» (2003) | 51 | |
| Денис Осокин. «Барышни тополя» (2003) | 52 | |
| С. Витицкий (Борис Стругацкий). «Бессильные мира сего» (2003) | 53 | |
| Дмитрий Быков. «Орфография» (2003) | 54 | |
| Валентин Распутин. «Мать Ивана, дочь Ивана» (2003) | 55 | |
Александр Кабаков. «Все поправимо» (2004) | 56 | |
| Татьяна Бек. «Сага с помарками» (2004) | 57 | |
| Виктор Пелевин. «Священная книга оборотня» (2004) | 58 | |
| Владимир Микушевич. «Воскресение в Третьем Риме» (2005) | 59 | |
| Дмитрий Быков. «Эвакуатор» (2005) | 60 | |
| Захар Прилепин. «Патологии» (2005) | 61 | |
| Тимур Кибиров. «Стихи» (2005, Время) | 62 | |
| Александр Кузнецов-Тулянин. «Язычник» (2006) | 63 | |
Захар Прилепин. «Санькя» (2006) | 64 | |
| Сергей Жарковский. «Я, Хобо: Времена смерти» (2006) | 65 | |
| Евгений Войскунский. «Румянцевский сквер» (2007) | 66 | |
| Олег Курылев. «Убить фюрера» (2007) | 67 | |
| Илья Боровиков. «Горожане солнца» (2007) | 68 | |
| Михаил Елизаров. «Библиотекарь» (2007) | 69 | |
| Леонид Юзефович. «Журавли и карлики» (2008) | 70 | |
| Владимир Шаров. «Будьте как дети» (2008) | 71 | |
Александр Иличевский. «Пение известняка» (2008) | 72 | |
| Александр Терехов. «Каменный мост» (2009) | 73 | |
| Роман Сенчин. «Елтышевы» (2009) | 74 | |
| Павел Басинский. «Лев Толстой: бегство из Рая» (2010) | 75 | |
| Михаил Шишкин. «Письмовник» (2010) | 76 | |
| Владимир Сорокин. «Метель» (2010) | 77 | |
| Наталья Щерба. «Часодеи: Часовой ключ для Василисы» (2010) | 78 | |
| Максим Амелин. «Гнутая речь» (2011) | 79 | |
Сергей Солоух. «Игра в ящик» (2011) | 80 | |
| Саша Соколов. «Триптих» (2011) | 81 | |
| Олег Ермаков. «Арифметика войны» (2012) | 82 | |
| Андрей Волос. «Возвращение в Панджруд» (2013) | 83 | |
| Владимир Данихнов. «Колыбельная» (2014) | 84 | |
| Елена Скульская. «Мраморный лебедь» (2014) | 85 | |
| Борис Екимов. «Осень в Задонье» (2014) | 86 | |
| Андрей Дмитриев. «Крестьянин и тинейджер» (2014) | 87 | |
Валерий Залотуха. «Свечка» (2014) | 88 | |
| Александр Григоренко. «Мэбэт» (2015) | 89 | |
| Людмила Улицкая. «Лестница Якова» (2015) | 90 | |
| Мария Галина. «Автохтоны» (2015) | 91 | |
| Мария Степанова. «Три статьи по поводу» (2015) | 92 | |
| Феликс Кандель. «Грех жаловаться» (2015) | 93 | |
| Гузель Яхина. «Зулейха открывает глаза» (2015) | 94 | |
| Вадим Левенталь. «Комната страха» (2015) | 95 | |
Анна Козлова. «F20» (2016) | 96 | |
| Евгений Водолазкин. «Авиатор» (2016) | 97 | |
| Леонид Юзефович. «Самодержец пустыни» (2017) | 98 | |
| Владимир Сорокин. «Манарага» (2017) | 99 | |
| Михаил Гиголашвили. «Чертово колесо» (2017) | 100 | |
| Алексей Сальников. «Петровы в гриппе и вокруг него» (2017) | 101 | |
| Денис Новиков. «Река-облака» (2018) | 102 | |
| Дмитрий Воденников. «Воденников в прозе» (2018) | 103 |
Эксперты
- Александр Снегирев — писатель, лауреат премии «Русский Букер», заместитель главного редактора журнала «Дружба народов»:
Виктор Пелевин.
«Чапаев и Пустота» (1996)Павел Санаев. «Похороните меня за плинтусом» (1996)
Виктор Пелевин. «Священная книга оборотня» (2004)
Анна Козлова. «F20» (2016)
Алексей Сальников. «Петровы в гриппе и вокруг него» (2017) -
Александр Чанцев — литературовед, критик:
Владимир Казаков. Избранные сочинения в трех томах (1995)
Дмитрий Бакин. «Страна происхождения» (1996)
Михаил Кононов. «Голая пионерка» (2001)
Эдуард Лимонов. «Книга воды» (2002)
Саша Соколов. «Триптих» (2011) Алексей Варламов — писатель, ректор Литературного института им. Горького:
Георгий Владимов. «Генерал и его армия» (1997)
Владимир Маканин. «Асан» (2008)
Евгений Водолазкин. «Лавр» (2013)
Леонид Бородин. «Царица смуты» (1998)
Павел Басинский. «Лев Толстой: бегство из Рая» (2010)Андрей Аствацатуров — филолог, писатель, преподаватель:
Виктор Пелевин.
«Чапаев и Пустота» (1996)Дмитрий Быков. «Орфография» (2003)
Захар Прилепин. «Санькя» (2006)
Михаил Елизаров. «Библиотекарь» (2007)
Михаил Гиголашвили. «Чертово колесо» (2017)-
Андрей Василевский — главный редактор журнала «Новый мир», поэт:
Виктор Пелевин. «Омон Ра» (1992)
Дмитрий Галковский. «Бесконечный тупик» (1997)
Михаил Гаспаров. «Записи и выписки» (2000)
Олег Чухонцев. «Фифиа» (2003)
Максим Амелин. «Гнутая речь» (2011) -
Андрей Немзер — литературовед и литературный критик, кандидат филологических наук, профессор НИУ ВШЭ:
Георгий Владимов. «Генерал и его армия» (1997)
Александр Чудаков. «Ложится мгла на старые ступени» (2000)
Тимур Кибиров. «Стихи» (2005, Время)
Андрей Дмитриев. «Крестьянин и тинейджер» (2014)
Валерий Залотуха. «Свечка» (2014) -
Ася Петрова — прозаик, лауреат премии «Книгуру», переводчик французской литературы:
Елена Скульская.
«Мраморный лебедь» (2014)Гузель Яхина. «Зулейха открывает глаза» (2015)
Вадим Левенталь. «Комната страха» (2015)
Евгений Водолазкин. «Авиатор» (2016)
Владимир Сорокин. «Манарага» (2017) -
Борис Кутенков — поэт, литературный критик:
Лидия Гинзбург. «Записные книжки, воспоминания, эссе» (2002)
Татьяна Бек. «Сага с помарками» (2004)
Мария Степанова. «Три статьи по поводу» (2015)
Денис Новиков. «Река-облака» (2018)
Дмитрий Воденников. «Воденников в прозе» (2018) -
Вадим Левенталь — писатель, секретарь премии «Национальный бестселлер»:
Виктор Пелевин. «Generation П» (1999)
Виктор Пелевин. «Чапаев и Пустота» (1996)
Владимир Шаров. «Репетиции» (1992)
Павел Крусанов. «Укус ангела» (2000)
Сергей Носов. «Член общества, или Голодное время» (2000) -
Валерия Пустовая — литературный критик, заведующая отделом критики журнала «Октябрь»:
Денис Осокин.
«Барышни тополя» (2003)Илья Боровиков. «Горожане солнца» (2007)
Владимир Данихнов. «Колыбельная» (2014)
Майя Кучерская. «Современный патерик» (2004)
Александр Григоренко. «Мэбэт» (2015) -
Василий Авченко — писатель и журналист:
Виктор Пелевин. «Generation П» (1999)
Фазиль Искандер. «Человек и его окрестности» (1993)
Михаил Тарковский. «Замороженное время» (2003)
Захар Прилепин. «Патологии» (2005)
Александр Кузнецов-Тулянин. «Язычник» (2006) -
Георгий Урушадзе — генеральный директор премии «Большая книга», «Книгуру» и «Лицей», директор «Центра поддержки отечественной словесности»:
Людмила Улицкая. «Лестница Якова» (2015)
Владимир Сорокин. «Метель» (2010)
Александр Кабаков. «Все поправимо» (2004)
Владимир Орлов. «Аптекарь» (1988)
Алексей Иванов. «Сердце Пармы» (2003)
Виктор Пелевин. «Generation П» (1999) -
Дмитрий Шеваров — журналист, литературный критик, прозаик:
Виктор Астафьев. «Прокляты и убиты» (1995)
Александр Чудаков. «Ложится мгла на старые ступени» (2000)
Юрий Коваль. «Монохроники» (1999)
Валентин Распутин. «Мать Ивана, дочь Ивана» (2003)
Борис Екимов. «Осень в Задонье» (2014) -
Евгений Водолазкин — писатель, лауреат премии «Большая книга» и «Ясная Поляна», доктор филологических наук:
Владимир Шаров. «Репетиции» (2015)
Михаил Шишкин. «Письмовник» (2010)
Людмила Улицкая. «Казус Кукоцкого» (2000)
Захар Прилепин. «Обитель» (2014)
Леонид Юзефович. «Самодержец пустыни» (2017) -
Ксения Молдавская — литературный критик, специалист по детской литературе:
Эдуард Веркин. «Облачный полк» (2012)
Олег Кургузов.
«Солнце на потолке» (1997)Артур Гиваргизов. «Мой бедный шарик» (2002)
Классики. «Лучшие стихи современных детских писателей» (М.: Эгмонт, 2002)
Наталья Щерба. «Часодеи: Часовой ключ для Василисы» (2010) -
Лев Данилкин — писатель, лауреат премии «Большая книга», критик, редактор отдела культуры «Российской газеты»:
Александр Проханов. «Господин Гексоген» (2002)
Владимир Микушевич. «Воскресение в Третьем Риме» (2005)
Евгений Войскунский. «Румянцевский сквер» (2007)
Олег Курылев. «Убить фюрера» (2007)
Леонид Юзефович. «Журавли и карлики» (2008) -
Максим Амелин — поэт, переводчик, лауреат премии «Поэт», главный редактор издательства «ОГИ»:
Асар Эппель. «Травяная улица» (1994)
Пётр Алешковский. «Старгород» (1995)
Феликс Кандель. «Грех жаловаться» (2015)
Ирина Поволоцкая. «Разновразие» (1998)
Андрей Волос. «Возвращение в Панджруд» (2013) -
Мария Елифёрова — кандидат филологических наук, писатель:
Мария Галина. «Автохтоны» (2015)
С. Витицкий (Борис Стругацкий). «Бессильные мира сего» (2003)
Татьяна Толстая. «Кысь» (2001)
Ольга Славникова. «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки» (1997)
Марк Харитонов. «Два Ивана» (1988) -
Михаил Визель — шеф-редактор портала ГодЛитературы.РФ, критик, переводчик:
Виктор Пелевин. «Generation П» (1999)
Владимир Шаров. «Репетиции» (1992)
Владимир Сорокин. «День опричника» (2006)
Владимир Маканин. «Асан» (2008)
Евгений Водолазкин. «Лавр» (2013) -
Михаил Эдельштейн — литературный критик и литературовед:
Михаил Шишкин. «Взятие Измаила» (2000)
Сергей Гандлевский. «НРЗБ» (2002)
Дмитрий Быков.
«Эвакуатор» (2005)Александр Терехов. «Каменный мост» (2009)
Сергей Солоух. «Игра в ящик» (2011) -
Ольга Брейнингер — писатель, преподаватель Гарвардского университета:
Владимир Шаров. «Будьте как дети» (2008)
Эдуард Лимонов. «Это я, Эдичка» (1991 в России)
Захар Прилепин. «Обитель» (2014)
Владимир Сорокин. «День опричника» (2006)
Виктор Пелевин. «Generation П» (1999) -
Петр Моисеев — кандидат философских наук, литературовед, специалист по истории и теории детективного жанра:
Алексей Иванов. «Сердце Пармы» (2003)
Майя Кучерская. «Современный патерик» (2004)
Александр Солженицын. «Абрикосовое варенье» (1995)
Людмила Петрушевская. «Черное пальто» (2002)
Леонид Юзефович. «Казароза» (2002) -
Сергей Беляков — литературный критик, заместитель главного редактора журнала «Урал»:
Александр Иличевский.
«Пение известняка» (2008)Роман Сенчин. «Елтышевы» (2009)
Олег Ермаков. «Арифметика войны» (2012)
Юлия Кокошко. «В садах» (1995)
Александр Проханов. «Идущие в ночи» (2000)
Виктор Астафьев. «Прокляты и убиты» (1995)
Георгий Владимов. «Генерал и его армия» (1997) -
Шамиль Идиатуллин — писатель и журналист:
Сергей Жарковский. «Я, Хобо: Времена смерти» (2006)
Виктор Пелевин. «Синий фонарь» (1997)
Андрей Лазарчук, Михаил Успенский. «Посмотри в глаза чудовищ» (1998)
Эдуард Веркин. «Облачный полк» (2012)
Алексей Иванов. «Сердце Пармы» (2003)
«Чапаев и Пустота» (1996)
«Чапаев и Пустота» (1996)
«Мраморный лебедь» (2014)
«Барышни тополя» (2003)
«Generation П» (1999) 
«Солнце на потолке» (1997)
«Возвращение в Панджруд» (2013)
«Эвакуатор» (2005)
«Пение известняка» (2008)Лучшие русские романы — Пять книг Рекомендации экспертов
Тех, кто не любит русские романы, я оставлю в стороне. Почему для остальных из нас русские романы такие всеобъемлющие и незабываемые? Почему они говорят с нами на другом языке и зачастую уже более полутора веков?
Русские романы, в том классическом виде, каким мы их себе представляем, — эти большие произведения Достоевского и Толстого — огромные, раскидистые вещи.
Вы часто должны дать им пару 100 страниц, прежде чем они начнут работать, так что они не для слабонервных. Но я думаю, что они привлекают внимание людей и засасывают их, потому что на самом деле они больше, чем все, что может сделать Джейн Остин в этом мире. Они утверждают, что это нечто большее, чем история. Часто у них нет особой истории. У них широкое полотно, связанное с российской действительностью, что является частью их компетенции. Это уровень социальной и политической активности, который вы не часто получаете от западноевропейского романа, во всяком случае, до конца XIX века.век.
Думаю, они также отличаются тем, что связаны с великими метафизическими, экзистенциальными и философскими идеями. Возьмите Преступление и наказание . С одной стороны, это криминальный роман, но он также затрагивает экзистенциальные вопросы. Почему Раскольников решает убить эту женщину? Это потому, что он может, это выражение его воли, и поэтому это становится своего рода ницшеанским обсуждением индивидуальной воли.
Что ограничивает понимание человеком того, что он может сделать? Каковы пределы субъективной власти человека?
Думаю, именно поэтому русская традиция написания романов так широко распространена и так вневременна. Эти романы намного больше, чем просто романы, потому что они заставляют нас задуматься о важных вопросах жизни.
Они часто включают в себя романтические истории в стиле Джейн Остин, не так ли?
Конечно. Вы можете прочитать Война и мир для романтики. Но это большая растянутая вещь. На самом деле у него нет середины, начала и конца. В нем есть что-то вроде прозрения, но в нем нет той же арки, что и в английском романе. Толстой хорошо сказал о Война и мир , что это даже не роман. В каком-то смысле это тотальная история той эпохи в России в художественной форме.
Давайте обратимся к пяти русским романам, которые вы сегодня рекомендуете. Как вы подошли к их выбору? Я заметил, что Достоевский не попал в список.
Это все романы, к которым я возвращался, которые я мысленно населял, когда писал о русской истории.
Я твердо верю в то, что всегда рекомендовал студентам — когда люди спрашивают меня, что им следует прочитать, чтобы понять Россию: «Читайте романы, потому что они погружают вас в пространство и время и дают вам представление о культуре России». так, как не могут другие книги.» Все эти книги были теми, в которых я обитал таким образом, и они помогли мне представить время и место.
В противоречии между Толстым и Достоевским я на стороне Толстого. В конце концов, каким бы очаровательным ни был Достоевский, мне больше нравится толстовская чувствительность. Он настолько великий писатель, что, хотя он загромождает «Войну и мир » и «» — особенно третий том с философией истории, — в нем все равно лучший текст, который когда-либо был написан. Возможно, Флобер приблизился к ней или даже в чем-то превзошел ее, но кто еще, как не Толстой, мог бы описать, что такое охота с точки зрения собаки? Эта литературная способность отражать реальность, заставлять вас чувствовать, что вы там, просто поразительна.
Так что Толстой выбирает меня сам. Он был моей первой любовью в русской литературе. На мое 14-летие мне подарили коллекцию из World Classics версии, переводы Луизы и Эйлмера Мод произведений Толстого. Я помню, как пошел в книжный магазин High Hill в Хэмпстеде, чтобы заказать их. Война и мир был первым, что я прочитал.
Давайте сосредоточимся на «Война и мир » (1867 г.), который является первым из выбранных вами русских романов. Она о наполеоновских войнах, но написана примерно на полвека позже. Почему, помимо того, что это великий роман, важно читать его с точки зрения русской истории?
Война и мир был впервые составлен в конце 1850-х и начале 1860-х годов. Это должен был быть роман о декабристах, пытавшихся поднять армию против самодержавия в 1825 году. Толстой черпал вдохновение в либеральном духе 1856 года, когда Александр II вступил на престол и начал проводить реформы. Декабристы, сосланные после восстания 1825 года, стали возвращаться, и Толстой особенно интересовался историей своей семьи.
Он приходился дальним родственником одному из самых известных декабристов Сергею Волконскому, с которым по возвращении познакомился в Москве. Они хотели навязать монархии конституцию и хотели освободить крепостных. В политическом плане это тоже было во многом инстинктом Толстого.
Так он черпал вдохновение в декабристах, но, желая написать о них роман, понял, что их мировоззрение сложилось в 1812 году, когда они были молодыми офицерами. Они общались с простыми крепостными солдатами, видели их демократический дух и сами немного демократизировались. Они начали курить российскую махорку , грубый табак, из трубок, а не сигареты, которые они могли бы курить в противном случае. Они носили длинные волосы, отращивали бороды и отождествляли себя с демократическим духом крестьян. Во многом это было началом 19-го века.Русская интеллигентская романтика X века о крестьянине, как о скромном и как-то нравственно более высоком, чем дворянство.
Как сыновья крепостников, помещики (как и сам Толстой) чувствовали себя в долгу перед этими людьми.
После освобождения крепостных в 1861 году они почувствовали, что должны посвятить себя истинному освобождению крепостных, помогая им стать грамотными. Толстой устраивал школы для своих крепостных. Они не совсем понимали, что он делает, и немного не доверяли его щедрости, но он хотел поднять их до уровня интеллигенции через образование, социальные реформы и все прочее. Он хотел создать нацию из крепостных.
«Эти романы… заставляют нас задуматься о больших вопросах жизни»
Толстой вырос в семье, где русский язык был языком крепостных и нянек, нанятых для присмотра за детьми, но родители, аристократия, говорила почти исключительно по-французски. Конечно, они могли говорить и писать по-русски, но предпочтительным языком общества был французский. Итак, вы получаете эту двойственность. Мир общества, где все комильфо, , казался людям вроде Толстого искусственным и далеким. Они хотели ввести в литературу язык простых русских. Таков был романтический национализм в русской литературе времен Пушкина.
Война и мир о том периоде 1812 года как водоразделе в культурной истории России, когда интеллигенция и дворянство открыли для себя русский народ, свою русскость. В «Войне и мире » есть знаменитая сцена с танцем Наташи, которую я взял за начало своей книги по истории культуры России. Есть какая-то чувствительность русскости, которую аристократия разделяла с крестьянами, которую они хотели исследовать, и это исследование является частью романа Толстого.
Очень интересно, что происходит с романом лингвистически. Было проведено исследование французских слов в романе, потому что их большое количество, и они особенно характерны для ранних фаз романа. К концу роман становится более русским по своему литературному и просторечному стилю, по своему лексикону и синтаксису. В каком-то смысле русский язык является подлинным персонажем романа. Растущая русскость языка — это прозрение, тот момент самопознания, который переживает в это время русская аристократия.
Это дает вам ощущение обширности романа.
Вы можете прочитать его из-за его военных сцен, вы можете прочитать его из-за его любовных сцен, но есть и вся эта инфраструктура романа, которая рассказывает об идентичности России, о том, кем должны быть эти люди. Так что это бесконечно увлекательный роман, и, несмотря на его длину, это роман, к которому я, как и многие люди, возвращался несколько раз. Кажется, я читал ее четыре раза, но каждый раз, когда вы ее читаете, всплывают новые подробности о ней.
Я думаю, что это о Наполеоне. Я до сих пор не уверен, как он добирается от декабристов до французского вторжения в Россию.
Ранние наброски — это разные рассказы о помещике, пытающемся освободить своих крепостных, а он декабрист или из этого круга. Но затем Толстой решает, что, чтобы понять момент декабристов, он должен начать с 1812 года, потому что именно тогда они открыли свое мировоззрение. Только тогда он начинает исследовать наполеоновские войны и читать дневники, написанные в то время такими людьми, как Глинка, и переделывает роман.
Ранние наброски романа не были слишком длинными или что-то в этом роде, это были просто наброски того, что впоследствии станет романом о декабристах, который затем стал романом 9.0007 Война и мир .
Какой перевод вам нравится?
По ностальгическим причинам я привязан к переводу Мод. У меня до сих пор хранится томик с моего 14-летия. Читается очень легко, почти как Джордж Элиот. Читается очень плавно, в стиле английского романа 19 века.
В более позднем переводе Певира и Волохонского, который я рассматривал в New York Review of Books , основное внимание уделялось некоторым лингвистическим проблемам. Именно так пошли переводы за последние 20 лет, в сторону более аутентичного перевода, более точного отражения несоответствий оригинала. Толстой очень повторяющийся писатель; он не против повторения слов несколько раз в предложении. Это теряется в переводе Мод, но присутствует во всей своей неразберихе у Пивера и Волохонского. Это не делает чтение самым приятным, но вы чувствуете, что получаете больше пользы от книги, чем если бы вы читали что-то более гладкое.
Так что я думаю, что у обоих есть свои достоинства.
Давайте перейдем к следующему выбранному вами русскому роману — « Отцы и дети » (1862) Ивана Тургенева. Расскажите, почему это стоит прочитать и почему вы выбрали именно это. Мы, вероятно, должны упомянуть, что он короткий.
Есть. Вы можете читать его в течение долгого дня. Он великолепен в своем литературном стиле, даже в переводе. Есть ясность и живость характеристик, которые делают персонажей очень запоминающимися. Это также очень современная книга. Культурные войны, которые мы имеем сегодня, были описаны Тургеневым в Отцы и дети .
Это книга о паре студентов. Базаров — загадочный персонаж в центре книги, которого его друг Аркадий возвращает в имение отца после окончания университета. Базаров и есть такой тип естествоиспытателя, который не особо верит во все, что не служит интересам простых людей. Посвящение только что освобожденным крепостным составляет большую часть пейзажа этой книги.
Эта книга является источником нигилиста в его современной форме: идеологической позиции, отвергающей все принятые идеи и философские предположения. Все, что имеет значение, это материальный мир и улучшение благосостояния простых людей. Так что наука хороша; литература — пустая трата времени, я думаю. Тургенев выдумывает у Базарова нигилиста. Аркадий, его друг, менее догматичен в своем нигилизме.
Аркадий и Базаров — люди 1860-х годов, ярые социалисты-материалисты, и они конфликтуют с отцом и дядей, людьми 1840-х годов. Поколение отца похоже на Тургенева, либералы, которые могут иметь филантропические намерения, но не идут в революцию, в отличие от поколения Базарова. Происходит политическое/культурное столкновение, и я был ошеломлен тем, насколько они были похожи на споры, которые у меня есть с моими собственными дочерьми.
Что мне нравится в этом романе, так это то, насколько амбивалентна собственная позиция Тургенева. Из-за этой книги на него напали со всех сторон.
Левши 1860-х думали, что он клевещет на Базаровых их мира. Либералы 1860-х годов считали, что он пишет опасный революционный трактат и слишком сочувственно рисует молодое поколение. Это часть компетенции реалистического письма — и это такой прекрасный пример — что сам писатель невидим. Вы пытаетесь перенести саму реальность на страницу. Я не думаю, что в книге есть авторский голос или позиция, и я думаю, что это часть ее мастерского достижения. Вы можете видеть все точки зрения и то, откуда они исходят. Это одна из вещей, которыми я больше всего восхищаюсь в Тургеневе, его способность сопереживать и выражать мировоззрения в очень короткой книге. В отличие от Толстого, ему не нужна тысяча страниц, чтобы все это изложить. Он может сделать это несколькими предложениями, и это просто замечательное достижение.
С точки зрения русской истории освобождение крепостных крестьян только что произошло. В книге нет разрыва между поколениями, не так ли?
Нет, нет. К 1862 году, когда вышла эта книга и произошло освобождение, безусловно, среди всех либеральных элементов дворянства — а их немало — уже некоторое время было принято, что моральной защиты крепостного права больше нет.
Тогда возникает проблема: «Каково будет место этих новых граждан, недавно освобожденных крепостных в этом русском обществе?» Это был великий вызов 1860-х годов. Вот почему народничество так сильно проявилось в то десятилетие, потому что оно было обязательством попытаться интегрировать крестьянина в мир интеллигенции и аристократии как нации, хотя и на уровне литературы и образования. Эта книга действительно первой ответила на этот вызов, но в то время выходили и другие книги — например, Чернышевский — с гораздо более радикальным видением нового мира, который им предстояло построить.
Еще одна особенность Тургенева и этой книги заключается в том, что это был первый роман, поставивший на карту русскую литературу. Были переводы Гоголя и Пушкина, а для меня шедевр Тургенева — это « Очерков из охотничьего альбома» , который вышел за 10 лет до этого и был плохо переведен на французский язык. Но Отцы и дети действительно добились большого успеха. В Германии Тургенев вдруг стал самым читаемым автором.
Он установил, что такое русский роман, и удерживал эту позицию в течение 20 лет, пока вдруг, в середине 1880-х годов, люди не открыли для себя Толстого и Достоевского, и большой растянутый роман стал тем, чем должны были быть русские романы.
Давайте теперь поговорим о « Белая гвардия » (1925) Михаила Булгакова и о том, почему вы выбрали его в качестве одного из своих пяти русских романов.
Я уже говорил, что чтение романов помогает мне представить время и место. Белая гвардия делает это для Киева в 1918 году. Я начинал как историк революции и гражданской войны, и это один из первых романов, который я прочитал в шляпе историка. Мне просто нравится, как он воссоздает этот киевский мир, в котором, по сути, царит хаос. Есть разные претенденты на власть: немцы создали марионеточное правительство, Петлюра и его националисты пытаются его свергнуть; большевики атакуют Киев с востока. Посреди всей этой суматохи есть семья Турбиных, которые бежали на юг, как и многие после Октябрьской революции.
Они пытаются выжить в Киеве, разобраться в том, что происходит и куда им приложить свои усилия — не присоединиться ли им к белогвардейцам, собирающимся в это время на юге, на Дону и Кубани. Это роман, который прекрасно передает короткий период времени, всего несколько недель, в 1918.
Что мне в нем нравится, так это то, что он делает в романе то, что вы хотели бы сделать в книге по истории, но не можете, потому что вам нужно писать историю. Он освобожден от всех якорей написания истории, сносок, архивов и всего остального. В блестящей прозе ему удается передать эту атмосферу лучше, чем что-либо, что вы могли бы сделать как историк.
Он прекрасно использует символы, чтобы сжать смысл и резонанс своего письма. В «Народная трагедия » я цитирую последний абзац книги, где он описывает этот грозный паровоз, что явно является метафорой Красной Армии, которая вот-вот вступит. Это блестяще.
Вот почему я его выбрал. Я перечитал его снова с тех пор, как началась война в Украине, потому что я записал его как одно из рекомендуемых для чтения для статьи, которую я сделал для Observer .
Сейчас это не очень политкорректный выбор, потому что, хотя Булгаков родился в Киеве, на самом деле он не особо дружит с украинскими националистами и довольно грубо к ним относится. Он из тех украинских писателей, которые, подобно Гоголю, писали по-русски и всегда видели в России дом для себя как украинца и русский язык как литературный язык, большую цивилизацию.
В моем издании написано, что книга «близко опирается на личный опыт Булгакова в ужасах гражданской войны, когда он был молодым врачом». Интересно, насколько это автобиографично.
Не знаю, так как не знаток Булгакова, но многое из непосредственных впечатлений и опыта. Он видел, что происходило в хаосе 1918 года. Это глубокая книга и очень наглядная. В нем есть маленькие детали, которые сразу же перенесут вас туда. Я не знаю, каково это было бы тому, кто не знает истории, но мне кажется, что вы наблюдаете, как что-то происходит у вас на глазах.
Давайте перейдем к Первый круг Александра Солженицына, отсылка к первому кругу ада Данте.
Действие этой книги происходит в специальной тюрьме в сталинскую эпоху, и стоит подчеркнуть, что существует издание без цензуры, опубликованное в 2009 году. Расскажите, почему вы выбрали именно его.
Последние год-два я много думал о Сталине, потому что потихоньку двигаюсь к написанию книги о Сталине. Я не решаюсь назвать это биографией Сталина, потому что не думаю, что это возможно, но о его тирании и о том, как она работала. Так что я прочитал много книг и романов о сталинской эпохе, и я думаю, что эта книга раскрывает суть явления лучше, чем любая другая, которую я читал.
Сам Сталин появляется только в четырех главах, примерно на четверти пути. Потом он исчезает и больше не появляется. Это само по себе весьма мастерски. Хотя вы знаете, что все, что происходит в книге, связано со Сталиным, но он не упоминается. Именно так я представлял бы Сталина как политическую фигуру. Тирания зиждется на его отсутствии, на людях, под давлением реагирующих на разного рода давления, предпринимающих действия и выполняющих решения для поддержания работы системы.
Они связаны между собой этими невидимыми нитями, которые ведут к Сталину, но никто не осознает этого в прямом смысле.
Получите еженедельный информационный бюллетень Five Books
Первый круг , как вы говорите, это отсылка к Данте, но есть также смысл, в котором вы никогда не доберетесь до Сталина, потому что когда вы попадаете в первый круг, есть еще один круг и другое. Эта книга помогла мне представить Сталина как нечто среднее между Большим Братом и Волшебником страны Оз. Его присутствие везде, но он нигде и особо себя не проявляет. И, собственно, в этих четырех главах настоящий Сталин — это довольно жалкий пожилой человек с желтыми зубами, который не моется. Он просто какой-то незначительный. Он не требует уважения или авторитета от своей персоны. Он пользуется авторитетом из-за системы, в центре которой находится.
В книге есть отрывок, который мне показался удивительным и правдивым для того, что мы переживаем сейчас с трампизмом и т. д. Это начало главы «Император Земли», которая является одной из глав, рассказанных до конца.
Собственное сознание Сталина. Он пишет: «Сталин имел мимолетное знакомство с незамысловатой версией всемирной истории и знал, что со временем люди простят все плохое, даже забудут или запомнят как хорошее. Целые народы вели себя, как королева Анна в шекспировском «Ричарде III»: их гнев был недолгим, их воля немощна, их память слаба, и они всегда были рады отдать себя победителю». Это говорит само за себя.
ГУЛАГ — очень микрокосмическая, интенсивная форма сталинизма, и другие писатели, например Шаламов, описали ГУЛАГ незабываемым образом. Но как широкое полотно, хотя и установленное в очень привилегированной части ГУЛАГа, о том, как устроен этот мир, Круг первый делает больше, чем любая другая книга, чтобы привести нас туда.
Временами это тоже довольно забавно.
Забавно и концовка блестящая. Авторский голос здесь точно есть. Немного дидактично, но Солженицын же немного дидактичен. У него есть философия, но я не возражаю против этого. Я не разделяю, но это нормально.
Какова его философия?
В основном славянофил, христианин, русский националист. В В круге первом это не так ярко выражено, как в его более поздние годы, но вы можете видеть, что он чувствует, что единственным противоядием от советизма или сталинизма является что-то духовное или основанное на христианских принципах. Я не против этого, потому что нужно что-то противопоставлять сталинизму. Если у вас нет мировой философии и вы пытаетесь добраться до сути сталинизма — что, я думаю, и пытается сделать эта книга, — то она становится слишком текучей. Подумайте о других больших книгах о сталинском периоде, таких как «9» Гроссмана.0007 Жизнь и судьба , например. Это имеет гораздо более явную моральную инфраструктуру. Я нахожу это неприятным, и я не большой поклонник этой книги, но у вас должен быть четкий набор принципов, на основе которых выявляются значения, которые вас как писателя волнуют в этом феномене.
Давайте поговорим о последнем русском романе, который вы выбрали, он современный.
Это День опричника Владимира Сорокина. Это было опубликовано в 2006 году, но действие происходит в 2028 году.0003
Опричники были приспешниками Ивана Грозного. Так что это русская тема XVI века, перенесенная в будущее. Это роман-антиутопия, продолжающий русскую традицию написания антиутопий о Замятине и т. д., и совершенно очевидно, что это политическая сатира на путинский режим. Это смешно, это иконоборчество и это страшно, потому что, хотя она была написана в 2006 году, мне кажется, что она описывает то, во что Россия сейчас превращается. Меня преследует эта книга.
Поддержка пяти книг
Интервью в Five Books обходятся дорого. Если вам понравилось это интервью, пожалуйста, поддержите нас, пожертвовав небольшую сумму.
В книге Россия — закрытая система. Есть великая стена, которая отделяет Россию от остального мира. Хотя опричники русские, но понятно, что они служат какому-то далекому государю в Китае и что Россия существует как вассальное государство китайцев.
Цель России состоит в том, чтобы поставлять нефть и газ в Китай, и все, что она потребляет, импортируется из Китая. Россия фактически представляет собой сибирскую пустошь, через которую проходит большая труба.
Удивительно, что Сорокин написал это в 2006 году. В то время можно было видеть, что существует проблема, связанная с зависимостью России от нефти и природных ресурсов, но ничто не заставляло вас думать, что Россия в конечном итоге все больше и больше будет выглядеть как-то не так. этой книги. Я нахожу это довольно пугающим, как видение того, куда движется Россия.
Это очень жестоко, не так ли?
Это насилие. Это групповое изнасилование, это убийство. Опричники живут в роскоши: ездят на своих «мерседовах», у всех есть джакузи. Это блестящий московский мир. Но они совершают всевозможные зверства для какой-то неизвестной сущности, Его Величества. Немного как Сталин в Первый круг , сила далеко. Эта книга просто один день из жизни опричника, как и Один день из жизни Ивана Денисовича.
Все спрессовано в блиц оргиастической развратности, убийств, содомии и всего остального. Там все есть.
Чтобы понять, о чем этот роман, вам, вероятно, нужно немного разобраться в истории Ивана Грозного и опричников. Например, значение головы собаки спереди и метлы сзади их мерседов.
В какой-то момент своего правления Иван Грозный отступил и окружил себя этой новой кастой людей, опричниками. Им были даны значительные земли, но они были изолированы от остальных классов землевладельцев и бояр. Они были там в качестве сил безопасности, чем-то вроде сталинского НКВД, историческим аналогом которого всегда считались опричники. В фильме Эйзенштейна об Иване Грозном эти отсылки довольно явные. Опричники разъезжали на лошадях с метлой как эмблемой выметания врагов народа. Поэтому в книге много отсылок к дискурсу «врагов народа», «тунеядцев» и т. д.
Итак, это очень мощная футуристическая антиутопия, но со всеми этими отсылками к русской истории, восходящей к Ивану Грозному и, возможно, до него.
Это удручающее чтение, потому что оно заставляет думать, что в России ничего не меняется. Это все просто переработка разных способов репрессий, изъятия богатств страны, порабощения населения, структурирования власти через этих беззаконных слуг.
Я только что прочитал вашу книгу, История России, , который заканчивается на более оптимистичной ноте или, по крайней мере, указывает на то, что не все это должно было привести к тому, что Путин заново изобрел российскую самодержавную традицию. Вы пишете, что «это не должно было так закончиться. В ее истории были главы, когда Россия могла пойти по более демократическому пути». Скажи мне, почему ты написал книгу.
Я хотел написать относительно короткий, доступный и увлекательный том по истории с древнейших времен, и я считал важным сделать это таким образом, чтобы раскрыть движущие идеи и идеологии русской истории. Потому что, конечно, после 2014 года меня все больше поражало, что то, как русские понимали свою историю, сильно отличалось от того, как мы будем понимать их историю, особенно те части истории, которые связаны с нашей, такие как холодная война.
Этот разрыв необходимо понять, потому что, если мы собираемся иметь дело с русскими сейчас, нам нужно понять, откуда они взялись.
Получить еженедельный информационный бюллетень Five Books
Я хотел сказать кое-что о русской историографии и мифах, которые они сплели вокруг своей собственной истории. Есть повторяющиеся темы. Есть царь или правитель как сакральная фигура, бог на Земле, чья власть сакрализуется и является национальным спасителем. Это история Александра Невского, Александра I, Сталина во Второй мировой войне. Это истории о священном, богоподобном лидере, спасающем страну от враждебных сил за границей. Только когда вы начинаете смотреть на это с этой точки зрения, вы можете понять силу автократических способов мышления и почему пропаганда авторитарного, националистического, антизападного толка может иметь смысл или овладеть национальным сознанием. .
Это все, что касается повествований об истории. Это исторично. Дело не в складе ума, не в психике, не в ДНК и не в каких-то довольно заезженных стереотипах, которые люди используют, пытаясь объяснить, почему русские такие, как русские.
Вы должны распаковать это исторически, что, как вы говорите, включает в себя рассмотрение тех моментов, когда все могло пойти по другому пути. Почему некоторые идеи возвращаются и мобилизуются в определенных ситуациях для укрепления автократической государственной системы? И почему одни и те же идеи могут стать подрывными и революционными? Такова была идея книги, хотя я не думал, что она будет настолько своевременной.
Интервью с Софи Роелл, редактором
31 августа 2022 г.
Five Books стремится обновлять свои книжные рекомендации и интервью. Если вы даете интервью и хотели бы обновить свой выбор книг (или хотя бы просто то, что вы о них говорите), напишите нам по адресу [email protected]
10 русских романов, которые стоит прочитать перед смертью
Списки
Поделиться 10 русских романов, которые стоит прочитать перед смертью
Художественная литература в России всегда была серьезным делом. В обществе без свободы великие писатели были правдорубами, голосом безгласных и совестью нации — «вторым правительством», как однажды выразился Александр Солженицын.
Каждое из десяти представленных ниже художественных произведений является признанной классикой русской литературы. За исключением, возможно, Улицкой Похороны , изданные совсем недавно, все эти книги выдержали испытание временем. Общим для них также является великолепная история, художественное мастерство и оригинальность, а также способность вовлекать читателей в глубокие, личные размышления о самых важных вопросах жизни. Эти книги заставят вас думать, чувствовать и расти как человек. «Сначала прочитайте лучшие книги, — предупредил однажды Генри Дэвид Торо, — иначе у вас вообще не будет возможности прочитать их». Итак, вот они, одни из лучших русских книг, которые я советую вам прочитать в первую очередь.
|+| Добавить на полку
Евгений Онегин
Александр Пушкин
В этом менее известном шедевре русской фантастики Александр Пушкин сочетает в себе захватывающую историю любви, энциклопедию русской жизни начала девятнадцатого века и одну из самых остроумных социальных сатир, когда-либо написанных.
И делает он это исключительно в стихах! Одновременно игривая и серьезная, ироничная и страстная, она является отправной точкой для большинства обзорных курсов в колледжах по современной русской литературе, потому что Пушкин создает шаблон почти для всех тем, типов персонажей и литературных приемов, на которые будут опираться будущие русские писатели. . Не случайно Пушкина часто называют отцом современной русской литературы.0228 Евгений Онегин считается самым представительным его произведением.
|+| Добавить на полку
Герой нашего времени
Михаил Лермонтов
Часто называемый «первым психологическим романом» в России, Герой нашего времени рассказывает историю Печорина, молодого, харизматичного распутника-бунтаря без причины, который очаровывал и тревожил читателей более века и половина. Роман состоит из пяти взаимосвязанных историй, раскрывающих сложную душу Печорина с разных точек зрения. В результате получился незабываемый портрет первого антигероя русской литературы, оставляющего после себя разрушения, хотя он очаровывает и очаровывает как персонажей, так и читателей.
|+| Добавить на полку
Отцы и дети
Иван Тургенев
В этом глубоко прочувствованном и поэтическом романе тонко запечатлены социальные и семейные конфликты, возникшие в начале 1860-х гг., в период великих социальных потрясений в России. Книга вызвала бурю журналистов благодаря яркому изображению Базарова, страстного и страстного молодого нигилиста, который сегодня так же узнаваем, как и во времена Тургенева.
|+| Добавить на полку
Братья Карамазовы
Федор Достоевский
В этой эмоционально и философски насыщенной истории об отцеубийстве и семейном соперничестве Достоевский так глубоко, как любой русский писатель, исследует темы веры, зла и смысла. В романе описываются разные мировоззрения трех братьев Карамазовых — монаха Алеши, чувственного Дмитрия и интеллигента Ивана, — а также их развратного отца, таинственное убийство которого и его расследование становятся средоточием захватывающей, заключительной трети романа.
Роман.
|+| Добавить на полку
Доктор Живаго
Борис Пастернак
Этот исторический роман, вдохновленный романом «Война и мир» , рассказывает историю поэта-врача Юрия Живаго, который изо всех сил пытается найти свое место, свою профессию и свой художественный голос среди суматохи русской революции. Шедевр вызывающей воспоминания прозы, такой же прекрасной, как и изображенная на ней русская сельская местность, «Доктор Живаго » отправляет читателей в путешествие любви, боли и искупления через одни из самых суровых лет двадцатого века.
|+| На полку
И Тихий Дон
Михаил Шолохов
Часто сравниваемый с «Война и мир» , этот эпический исторический роман прослеживает судьбу типичной казачьей семьи на протяжении бурного десятилетнего периода, от незадолго до начала Первой мировой войны до кровавой гражданской войны после Русская революция 1917 года. Русская история начала двадцатого века оживает в хорошо проработанных персонажах Шолохова, которым приходится бороться не только с осажденным обществом, но и со злополучными романами, семейными распрями и тайным прошлым, преследующим настоящее.
|+| Добавить на полку
Жизнь и судьба
Василий Гроссман
Этот обширный эпос делает для советского общества середины двадцатого века то же, что «Война и мир» сделал для России девятнадцатого века: он переплетает рассказ об эпохальном событии, ужасающей осаде Сталинграда во время Второй мировой войны, с частным истории персонажей из всех слоев общества, чья жизнь насильственно вырвана с корнем силами войны, террора и советского тоталитаризма.
|+| На полку
Один день Ивана Денисовича
Александр Солженицын
Этот короткий, душераздирающий, но странно обнадеживающий шедевр рассказывает историю одного дня из жизни обычного узника советских исправительно-трудовых лагерей, которых в Советском Союзе насчитывались десятки миллионов. Основанная на личном опыте Солженицына в качестве одного из таких заключенных, эта книга аутентична, полна богатых подробностей и лишена сентиментальности, что усиливает ее мощное эмоциональное воздействие.