«Мой сын родился на 24-й неделе беременности и выжил». Личный опыт
Каково быть мамой недоношенного ребенка и как правильно его реабилитировать?
Привет! Меня зовут Надежда Зимирева, я мама недоношенного ребенка, который родился восемь лет назад на 24-й неделе. Ваня весил 800 г.
Рожденный рано
Раннее рождение сына было для меня неожиданным, подготовиться к этому невозможно. Ваню оценили по шкале Апгар на единицу и сразу забрали в реанимацию. Я его не увидела сразу после родов, и это с самого начала была, конечно, история ожидания. В первый раз я увидела ребенка через три дня после родов, а прикоснулась — через два месяца.
Выхаживали моего ребенка два месяца в реанимации, и еще три недели мы были на втором этапе выхаживания вместе. Пока он лежал в кювезе, я могла лишь раз в неделю приезжать и разговаривать с лечащим врачом.
Самым большим испытанием было ощущение неведения и отсутствия прогнозов, что будет дальше.
Мы каждый день на протяжении двух месяцев звонили узнать, жив ли наш сын.
Я была тревожным родителем. Если что-то запоминала из того, что врач мне говорил, то начинала это потом гуглить, и вдруг оказывалось, что названный диагноз находится рядом с «летальным исходом», так что я быстро отказалась от Google. Но в то же время, став матерью недоношенного ребенка, еще не осознавала, насколько тяжелые испытания мне предстоят.
Психологически было трудно привыкнуть к мысли, что твой ребенок будет не таким, как все. Первой эмоцией было горевание. Я оплакивала потерю образа своего идеального ребенка. Он мог бы быть круче всех, умнее, сильнее, талантливее. А мы с мужем вместо этого рассуждали, что лучше, чтобы был сохранен интеллект или физическое развитие? Слепой или глухой? Ходит или говорит? Торг со Вселенной. Это было сложно, очень.
Но это был период, когда я прочувствовала на самом деле, что у меня есть семья, та, которая и в радости, и в горе. Мой муж очень поддержал меня.
Это был для нас рубикон. Мы разом повзрослели, это была проверка на все и сразу.
Реабилитация
Никто из врачей никаких прогнозов не давал. Они и не могли предсказать, какие у нас перспективы, потому что каждый недоношенный ребенок развивается своими темпами. Бывает так, что глубоко недоношенные отстраиваются очень хорошо, а дети, рожденные на 34-й неделе, имеют очень тяжелые пороки, связанные с кровоизлиянием в головной мозг, и, как следствие, диагноз ДЦП к году.
Врачи спасли Ване зрение. Если бы немного помедлили, он бы не смог увидеть этот мир.
У недоношенных детей часто встречается ретинопатия — неправильный рост сосудов сетчатки. Без операции в случае неправильного роста сосудов ребенку грозит слепота. К счастью, Ване вовремя сделали операции. Вскоре после рождения ему провели криокоагуляцию (прошлый век, никто уже так не делает) — холодом замораживали сетчатку. Сын был такой маленький, что хирург не рискнул сразу оперировать лазером.
А вот вторую операцию сделали уже лазером.
Фото: Мария Сонгаль
Страхи были постоянные. Страхи остались и сейчас, спустя восемь лет. Потому что в родительстве вообще много переживаний, на каждом этапе развития что-то может пойти не так.
Это я сейчас знаю, что в случае с недоношенным ребенком очень важен первый год жизни. Как только вы получите своего ребенка на руки после реанимации, в первые месяцы надо активно работать. Это самое благодарное время для реабилитации.
В мое время, восемь лет назад, помогать и подсказывать было некому. Семья оказывалась один на один с этой ситуацией. В поликлинике таких детей педиатры видят один-два раза за всю свою практику. Реабилитация была постоянная, но действовали методом проб и ошибок. Что я могу посоветовать тем, кто с этим столкнется? Самое важное — найти специалистов, которым вы будете доверять. Очень важно быть в тандеме, помогать друг другу. Когда врач видит ребенка раз в месяц, а то и реже, он не замечает каждодневных изменений, как родители.
И важно быть в этом деле партнерами.
Сами методики очень индивидуальны. Невролог на вопрос «Какая реабилитация нам подойдет?» ответил: «Пробуйте». Каждому пациенту у него подошло что-то свое.
Наши успехи
Ванино развитие шло постепенно, не скачкообразно. Когда он наконец перевернулся, ему было девять месяцев. Мы выдохнули: «Ну наконец-то!» Ходить он начал в год и девять месяцев. Нам казалось, что это главное достижение! Мы, как многие родители, думали, что ходьба – веха, после которой закончатся наши мучения, это будет конец реабилитации. Но потом оказалось, что ходьба не такая, как надо, мы расслабились не вовремя, и потом ходьбу пришлось корректировать. Оказалось, что есть координационные нарушения.
Ваня не говорил до трех с половиной лет, то есть были вопросы по психоэмоциональному состоянию. Мы занимались с логопедом, тифлопедагогом, иппотерапевтом, и многими другими. И Ваня развивался — своими темпами.
В детский сад мы пошли в четыре с половиной года в спецгруппу для детей по зрению.
Я его записала в такую группу, где было всего девять человек по списку, а ходило еще меньше. Там были прекрасные воспитатели. До этого он был как Маугли, а в детском саду его социализировали. Это было очень важное наше достижение. До этого, находясь все время со мной, он тоже был социальным существом, ему очень нравились дети, он хотел с ними общаться, но не умел.
Сейчас он ходит в школу. Сначала мы не рискнули его отдать в государственную, потому что в Беларуси в начальной школе это норма — классы по 30, а то и по 40 человек. Но сейчас мы приняли решение социализировать его по полной — идем во второй класс обычной школы, посмотрим, что из этого выйдет. В этом году мы стали отпускать ребенка одного на детскую площадку. То есть все навыки, которые обычный ребенок осваивает в своем возрасте, в нашем случае достигаются через несколько лет. Я думаю, еще и за счет тревожности родителей это происходит. Он нам достался слишком большой кровью, и мы его гиперопекаем.
Ване восемь лет, но мы постоянно живем в ожидании подвоха.
Вот он уже вроде и во второй класс пошел в обычную школу, о чем мы даже не мечтали, а мы порой с мужем удивляемся: «Ого, он оказывается, говорит!»
Мы до сих пор не верим, что наш ребенок очень хорошо отстроился. Интеллектуально — вообще вопросов нету, а физически — ну худой слегка, может упасть, если толкнут, ну с кем не бывает?
Ранние роды — это психологическая травма
На самом деле тот шок, который испытывает родитель при рождении такого ребенка (если с семьей не работает грамотный психолог с самого начала), имеет отдаленные последствия — эта травма будет все равно напоминать о себе. Постоянно будешь возвращаться к этому и думать: «Тогда все было так плохо, что же ты теперь удивляешься?» Эта мысль бывает ответом на любую проблему, которая вообще-то может быть у любого здорового ребенка. Не всегда все идет гладко, не всегда ребенок может подружиться на площадке с другим мальчиком, а ты начинаешь оценивать: «Он не умеет дружить, потому что он неврологически не такой, как остальные».
И постоянно находишь оправдания, хотя я думаю, это неправильно. Мы работаем над собой.
Каково быть мамой недоношенного ребенка? Ну, это интересный опыт. Когда это произошло, мне казалось, что жизнь для меня кончена. Я потеряла смысл. Все, что было до этого: моя работа, общение, друзья — казались вообще ерундой. Вот мои ровесники реанимируют ребенка длиной 30 см, и он выживает — вот эти люди не зря едят свой хлеб. Я смотрела на медиков, смотрела на свою жизнь и не понимала, чем я занималась на своей гуманитарной работе.
Передо мной маячило, что у меня будет ребенок с инвалидностью. Так оно, кстати, и получилось, хотя наша инвалидность малозаметная, но она есть. Занимаясь постоянной реабилитацией ребенка, я не смогла бы работать по 8 часов в день. И так получилось, что, по счастливой случайности, в конце 2016 года мы, мамы недоношенных детей, объединились. Юлия Викторовна Рожко, которая была Ваниным лечащим врачом на втором этапе выхаживания, добавила контакты около 100 таких мам из своей записной книжки в один чат, и мы стали общаться.
Слово за слово, и мы поняли, что нам нужна организация, чтобы мы могли делать что-то друг для друга, а самое главное — для молодых родителей, у которых только недавно родился недоношенный ребенок.
Так у нас появилось Республиканское общественное объединение родителей недоношенных детей «Рано» — это белорусская организация, которая за все время существования объединила несколько тысяч семей.
Оглядываясь назад, я дала бы себе совет: не закрываться в себе. Потому что первое, что я сделала, когда родила Ваню, — сменила номер телефона. При первом звонке мужу после родов я попросила его купить мне новую симку. После этого я сделала звонки родителям, лучшей подруге, и на этом все. О том, что у меня недоношенный ребенок, мое окружение узнало через два года, когда я в Facebook об этом написала. Это, наверное, и было началом принятия того, что со мной произошло. Теперь я знаю, что не надо стесняться просить помощи у людей. Информация и психологическая поддержка — это очень важно на самом первом этапе.
Я, например, не знала, что нужно поддерживать лактацию, пока малыш лежит в реанимации.
Сохранение грудного молока — это самое важное, что может сделать мама недоношенного ребенка.
Конечно, надо верить в лучшее, но вера должна подкрепляться ежедневной работой. И не нужно забывать про себя. Если жить исключительно жизнью ребенка, это приведет к выгоранию, не остается ресурса ставить его на ноги, а про вкус вашей жизни я вообще молчу. Поэтому кислородную маску нужно надевать сначала на себя. Я очень надеюсь, что моя история кому-то поможет.
Читайте также в рубрике «Личный опыт»:
«16 лет с диагнозом бесплодие и шесть попыток ЭКО»
«У моего сына аллергия буквально на все»
«В первом классе у дочки случайно обнаружили диабет»
В сетевом издании могут быть использованы материалы интернет-ресурсов Facebook и Instagram, владельцем которых является компания Meta Platforms Inc.
, запрещённая на территории Российской Федерации
Расскажите друзьям
Грецкий орех — польза и вред для организма, лечебные свойства
Нобелевскую премию по химии получили ученые, чьи открытия связаны с лечением рака
«Мой сын родился на 24-й неделе беременности и выжил». Личный опыт
Цинк: зачем он нам необходим и где он содержится
Мидии — польза и вред для организма, состав и лечебные свойства
Ирга — польза и вред для организма человека, состав и лечебные свойства
Осторожно: поллиноз
Катаракта: что важно знать
«Его органы и системы не готовы» Зачем в России пытаются спасать детей, у которых почти нет шансов выжить и быть здоровыми: Общество: Россия: Lenta.ru
В России предложили только с седьмого дня регистрировать младенцев, которые родились на очень раннем сроке (менее 22 недель) и с экстремально низким весом (менее 500 граммов).
Это произошло после череды уголовных дел, которые Следственный комитет возбудил в отношении акушеров. Так, в убийстве 22-недельного мальчика обвинили неонатолога Элину Сушкевич из Калининграда. Почему вообще сегодня в России пытаются спасать 500-граммовых детей, какие шансы у них выжить и могут ли они вырасти здоровыми — «Лента.ру» узнала у доктора медицинских наук, руководителя научного отдела неонатологии и патологии детей раннего возраста Научно-исследовательского клинического института педиатрии имени Ю.Е. Вельтищева Елены Кешишян.
***
«Лента.ру»: Сейчас минимальные критерии для спасения недоношенных — 22-23 недели и 500 граммов веса. Почему?
Елена Кешишян: Чтобы понять, каков предел возможностей как в техническом плане (создание среды, приближенной к внутриутробной), так и в плане зрелости мозга ребенка, который способен развиваться внеутробно, в мире были предприняты попытки выходить недоношенных детей разного возраста. Наибольших успехов в этом достигли японцы.
Они попробовали выходить детей, рожденных в 20 недель. То есть приблизительный срок беременности составлял пять месяцев. Японцам это удалось, но в единичных случаях. И они увидели, что у рожденных детей в этом возрасте не происходит дифференцировки головного мозга, деления на серое и белое вещество. Если грубо говорить, то этот процесс определяет возможность думать, чувствовать. Это называется высшей нервной деятельностью. Именно эта способность отличает человека от животного.
Поэтому, руководствуясь данными исследований и на основании гуманистической идеи, Всемирная организация здравоохранения и установила эту границу человеческого живорождения — 23 недели, что соответствует примерно 500 граммам веса. Это минимальный возраст, при котором головной мозг может дифференцироваться на серое и белое вещество. И, соответственно, есть надежда, что это уже будет человеческая личность с умственными способностями.
Страны, имеющие технологические возможности, в том числе и Россия, договорились о том, что рожденных на этом сроке беременности можно юридически считать людьми.
То есть они имеют все права человека, в том числе и на медицинскую помощь.
На критерии ВОЗ по выхаживанию недоношенных Россия перешла с 2012 года. Много ли за это время удалось спасти таких детей?
В процентном соотношении со всеми рожденными — это мизер. У меня нет точных цифр. Но хочу сказать, что организм детей, рожденных почти наполовину раньше срока, — очень незрелый. И выживаемость у них, условно, один из ста. Все-таки 22-23 недели — это не роды в полном смысле. С точки зрения природы — это выкидыш, это критическая ситуация, которая может быть связана со здоровьем мамы или самого больного ребенка. Поэтому готовность к самостоятельному существованию у таких плодов приближена к нулю. Даже если предположить, что для спасения ребенка брошены максимальные усилия врачей, подключена вся необходимая аппаратура, шанс, что он выкарабкается, очень небольшой. У такого младенца могут не заработать почки, желудочно-кишечный тракт, сердце и другие органы. Это очень-очень сложная, ювелирная работа врачей.
Один из самых маленьких выживших недоношенных детей в мире. Амиля Тэйлор родилась в 2006 году в Майами, США. Она провела в утробе матери только 22 недели и появилась на свет с весом 284 грамма и ростом 24 сантиметра.
Фото: Baptist Health South Florida / Reuters
И дорогая?
Конечно. Сутки в хорошо оснащенной реанимации новорожденных — несколько тысяч долларов. А чтобы выходить такого ребенка, нужны месяцы. Но хочу подчеркнуть, что количество выживших на таком сроке минимально. И минимально оно практически во всех странах, где действуют критерии ВОЗ.
Если эти дети нежизнеспособны, обходятся слишком дорого, для чего тогда были установлены эти критерии?
Медицинская задача тут вовсе не в том, чтобы спасать поголовно всех детей, рожденных на сроке в пять месяцев. Понятно, что нет ни одного человека, который не понимает, что этот ребенок имеет риск быть слепым, глухим и обездвиженным. Задача медицины в этой ситуации — приобретать знания и опыт.
Акушеры учатся максимально продлевать беременность.
Тут целый комплекс мероприятий: пренатальная диагностика генетических хромосомных болезней, различных пороков развития плода, выделение групп риска среди беременных, их специальное наблюдение, дородовая логистика и маршрутизация. Также оттачивают умение правильно принимать роды на таком сроке. Это необходимо делать максимально бережно и не забывать о «золотом часе». Нужно успеть дать ребенку, не дожидаясь, пока его состояние ухудшится, то, что он не смог получить от мамы. То есть даже если ребенок закричал, нужно понимать, что скоро он перестанет это делать и не сможет дышать. «Золотой час», по сути, определяет, будет или нет повреждение клеток мозга. А значит, будет или нет полноценная жизнь у ребенка.
И квалификация реаниматологов, работающих с такими детьми, сегодня растет. Все это привело к важному моменту: качество выхаживания детей, родившихся чуть позже, на 26-28 неделях, стало значительно лучше. Я регулярно наблюдаю таких малышей. И могу сказать, что со временем многие из них ничем не отличаются от своих сверстников.
А раньше?
Лет 30 назад примерно шесть-семь детей из десяти стали бы тяжелыми инвалидами. А сегодня у меня на приеме были три 26-недельных ребенка. И все развиваются вполне хорошо, есть небольшое отставание, но они это нагонят. У этих детей нет уже тех возможных пороков развития, которые, к сожалению, обязательно возникли бы в прошлые годы.
И это стало возможным благодаря опыту, накоплению знаний о том, как развиваются такие младенцы. Мелочей нет. Это касается всего — как оценивать сердцебиение, как трактовать анализы крови, и прочее. Вести недоношенного ребенка как в неонатальном периоде, так и позже, на первом-втором году жизни, — не то же самое, что обычного, доношенного малыша. Но знания позволяют вовремя проводить корректировку развития, даже не дожидаясь проблем.
Фото: Science Photo Library / East News
Важно понимать, что недоношенный ребенок — это вовсе не уменьшенная копия обычного. Это ребенок, который вынужден приспосабливаться к внеутробной жизни, когда еще физиологически делать этого не должен.
Его органы и системы не подготовлены к функционированию в новых условиях.
«Это болезненная любовь на уровне глубокой депрессии»
От чего чаще всего страдают такие дети?
Одна из типичных патологий — ретинопатия недоношенных. У детей еще не созрел механизм, защищающий глаз от света. И они испытывают настоящий шок, внезапно попадая в наш светлый мир. Фотоны света и поток кислорода начинают действовать на сетчатку, ее сосуды начинают быстро расти, пронизывают все среды глаза, и, в конечном итоге, отслаивают сетчатку, приводя к тотальной слепоте. Раньше, еще когда я только начинала работать, хотя мы и знали о таком заболевании, как ретинопатия недоношенных, но детей, рожденных и выживших на сроках беременности менее 30 недель, было мало. Поэтому никто не знал, как лечить это заболевание. Страшно вспомнить, но недоношенные дети лежали в палатах с круглосуточным освещением. Свет был нужен для того, чтобы врачи и медсестры могли наблюдать за состоянием младенца, вовремя заметить изменения.
В то время шесть из десяти детей, чей вес на момент рождения составлял менее килограмма, слепли. Как раз тогда в России открыли границы, и мы поражались тому, что в Европе слепота была максимум у двух из десяти новорожденных.
Но мы начали очень быстро учиться. Сейчас в перинатальных центрах во всех отделениях реанимации недоношенных — полумрак. Кювезы полностью накрыты темными покрывалами. Персоналу не нужно все время наблюдать за малышом — все показания автоматически пишут специальные приборы. В хороших реанимациях у медсестер, которые подходят к младенцам, — налобный свет. Это для того, чтобы не тревожить других детей. Во многих реанимациях висит большое «ухо». Если уровень децибел в помещении начинает превышать допустимый предел, прибор загорается красным.
После рождения ребенку каждую неделю начинают специальным методом смотреть глаза. Если идет разрастание сосудов — проводится лазерная коагуляция сетчатки. Специалисты по таким операциям есть практически в каждом крупном городе.
За год через меня проходит примерно 400-600 детей, появившихся на 26-28 неделях. За последние несколько лет среди них — ни одного слепого. Хотя раньше в больницах для таких новорожденных приходилось открывать целые отделения.
Есть данные, сколько недоношенных детей впоследствии перешли в разряд здоровых?
Сейчас среди недоношенных, рожденных в пять-шесть месяцев (25-26-я неделя беременности), 25-30 процентов становятся инвалидами. В развитых странах примерно так же. А еще лет 20-30 назад таких было 75-80 процентов.
Риски у этих детей все равно очень высокие. Они требуют длительного наблюдения, лечения. Но все же сегодня у них несоизмеримо большие шансы, чем раньше.
Фото: East News
Жалеют ли родители, которым не повезло, что настаивали на реанимации любой ценой?
Как врачу мне такого никто никогда не говорил. Естественно, что семьи возлагали совсем другие надежды на роды. В кабинете врача плачут, но не стенают. Этих детей безумно любят. Но это болезненная любовь на уровне глубокой депрессии.
Наверное, некоторые из этих мам ночью могут думать, что было бы, если бы знали наперед, как все сложится. Возможно, они озвучивают это своим мамам, мужьям, подругам… Но не врачам. Тут люди предпочитают держаться.
Когда ребенку исполнится год-два — с моральной точки зрения ситуация тяжелее, чем в три дня. Новорожденные — все чудесные кулечки, это уже потом дети начинают отличаться друг от друга. У этих семей очень специфическая и тяжелая жизнь. Когда у тебя дома лежит ребенок, не шевелится, не глотает, никогда не смотрит на тебя, не говорит — это очень тяжело. И нужно помочь родителям превратить свою жизнь хотя бы в относительно социальную, не делать их изгоями.
На какую помощь семьи сейчас могу рассчитывать?
Когда в России перешли на нормативы ВОЗ, врачи начали говорить о том, что если мы начали выхаживать таких детей, будет высокая частота детского церебрального паралича, умственной отсталости и других патологий, приводящих к тяжелой инвалидности. Без развития специализированной службы, которая будет помогать таким детям, мы нанесем огромный урон обществу, которое не примет такое увеличение числа инвалидов.
Тогда стала развиваться система последующего наблюдения недоношенных детей, которая ведет их до трех лет. Потому что в обычной поликлинической сети не всегда встречаются врачи, разбирающиеся, как растет и развивается ребенок, рожденный с низкой или экстремально низкой массой тела. Параллельно с этим достаточно быстро развивается система медицинской реабилитации.
Хуже всего у нас обстоят дела с социальной службой. Помощь таким детям минимальна. Как ухаживать за таким ребенком, как его развивать, как поддерживать двигательные навыки — мало кто объясняет семьям. Если в крупных городах хоть какого-то мизера можно добиться, то что уж говорить про провинцию? Все это выключает одного из родителей из социальной жизни. Мест, куда можно было бы хотя бы на неделю, месяц передать такого ребенка, чтобы родители смогли немного отдохнуть, нет. Раз уж государство пошло на такой шаг, раз уж мы юридически признали 500-граммовый плод человеком, то и поступать в последующем с его семьей, им самим тоже нужно по-человечески.
В других странах система поддержки существует?
Я знаю, что в Европе и в США это выстроено очень хорошо. Там делается упор не на медицинскую реабилитацию, а именно на социальную. У них есть социальные работники, которые приходят и освобождают эти семьи от существенной части забот. Где-то есть социальные центры, куда ребенка можно привести как в детсад. Причем они районированы — родителям не нужно ехать на другой конец города.
Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости
«Даже если ясно, что у ребенка несовместимые с жизнью патологии, его обязаны спасать до последнего»
Вы говорите о том, что еще некоторое время назад килограммовые недоношенные также считались «нежильцами», а сейчас — вполне перспективны. Возможно ли, что через 30-40 лет то же самое можно будет сказать и о 500-граммовых?
Действительно, еще 30-40 лет назад, когда не было возможности поддержать дыхание, дети, родившиеся на сроке раньше семи месяцев, выживали очень редко.
Потом, когда появились какие-то первые механизмы, планка поднялась до 28-й недели беременности — это примерно шесть месяцев.
Но технический прогресс всегда идет вперед, это позволило и дальше постепенно сокращать возраст выживания. Мы сейчас можем хотя бы частично смоделировать внутриутробные условия. Например, когда ребенок рождается не в срок, у него в легких еще нет вещества, благодаря которому он может дышать, — сурфактантов. Их можно доввести сразу при рождении, начать искусственную вентиляцию легких и за счет этого поддержать газообмен. Также появились возможности давать дотации питания не через желудочно-кишечный тракт, а через вену специальными веществами, которые уже готовы к включению в метаболизм. Есть множество других приспособлений: создание теплового режима, влажности, приближенной к внутриутробной.
Технологически граница могла бы отодвигаться бесконечно. При желании можно смоделировать ситуацию, когда женщина вообще не нужна для вынашивания ребенка. Но я уже говорила о том, что ученые установили, что возраст в 22-23 недели — это минимальный срок, при котором клетки коры головного мозга могут развиваться постнатально.
Все-таки главным критерием нормального развития ребенка являются не технологические достижения, а возможности мозга.
Правда ли, что всех 500-граммовых детей пытаются спасать лишь в России и Турции, а в других странах — только если у ребенка есть высокие шансы на нормальную жизнь?
Это не так. Во всех странах, где принята концепция ВОЗ, эти дети подлежат обязательной медицинской помощи. Но есть нюансы. Если ребенок родился на сроке с 23-й по 25-ю неделю, родители могут отказаться от реанимации. Для этого во многих странах есть юридический норматив, напоминающий закон об эвтаназии.
В перинатальных центрах там работает специальная служба. Когда становится понятно, что начались преждевременные роды, представители подходят к родственникам — отцу и, если возможно, к матери. «Мы предполагаем, что родится малыш с такими-то параметрами. В этом случае существуют такие-то риски развития… Вы имеете право выбора — либо на полную реанимацию, либо на паллиативную помощь». И в зависимости от того, что решат родители, врачи и действуют.
Фото: Сергей Пятаков / РИА Новости
В России ведь также можно сегодня выбрать паллиатив?
Законодательно это никак не прописано. Сегодня, даже если ясно, что у ребенка несовместимые с жизнью патологии, его обязаны спасать до последнего. Бывает, что родители могут самостоятельно подписать бумагу, что не хотели бы реанимацию, но это не имеет юридической силы. Родители могут сказать: «Смотрите, он дышит, дышит. Он глазки приоткрыл. Давайте теперь его реанимировать!» А мы потеряли время, которое в этом случае очень существенно. У этого ребенка изначально мало шансов, а стало еще меньше. И может возникнуть ситуация, когда родители обвинят врачей, что их ребенка специально не лечили, «заговаривали зубы».
Медицинская общественность очень обеспокоена таким двусмысленным положением врачей. И у нас есть целый ряд предложений по решению проблемы их защиты.
Что именно предлагается?
Законодательная инициатива о том, чтобы родители самостоятельно могли решать вопросы о целесообразности реанимационной помощи ребенку, родившемуся в срок с 23-й по 25-ю неделю.
Естественно, все это должно обговариваться. К дискуссии необходимо привлекать общественность: это и юристы, врачи, пациентские сообщества, представители религиозных конфессий.
Минздрав сейчас подготовил новые критерии о новорожденных, родившихся слишком рано. В частности, предлагается не регистрировать такого ребенка до тех пор, пока он не проживет семь дней. Может это исправит ситуацию, защитит врачей от обвинений в убийствах?
Тут масса подводных камней. В России был аналогичный закон о килограммовых детях. Им оказывали помощь с рождения, но до возраста семи дней ребенок считался плодом. Если он погибал, то его смертность уже шла в другие критерии, не считалась гибелью новорожденного.
Детей с экстремально низкими показателями рождается не много, они просто не могут никак повлиять на демографическую структуру. Но при наличии такого положения, что до семи дней можно не регистрировать, — мне кажется, к врачам еще больше может появиться претензий по поводу неоказания помощи.
Это очень сложные вопросы. С одной стороны, родители могут говорить: вы не спасли ребенка. А другие, напротив, скажут: зачем вы его мучаете напрасно? А представьте себе реаниматолога, который может оказаться перед этическим выбором: у него в больнице всего один ИВЛ, и на нем уже 40-й день находится 23-недельный ребенок. И тут в больнице рождается 32-недельный. Ему нужно помочь, подержать три дня на аппарате, а дальше малыш сам справится. В первом случае наверняка будет инвалид. А во втором — практически здоровый. И что делать врачу?
Вы сейчас говорите теоретически или такие ситуации происходят?
В федеральных центрах у нас такого быть не может. У нас достаточное количество аппаратуры. Я просто проиллюстрировала примером, что вопрос выхаживания таких детей — сложнейший, в нем перекликаются все аспекты — от медицинских до этических и религиозных.
Фото: Сергей Красноухов / РИА Новости
«Вопрос младенческой смертности всегда был политическим»
Вопрос младенческой смертности в последнее время стал политическим.
Наверное, поэтому так остро развиваются пациентские скандалы, связанные с роддомами?
Вопрос младенческой смертности всегда был политическим. Это социально значимый параметр, определяющий положение страны в плане развития. У нас в целом по стране младенческая смертность за десять лет существенно уменьшилась. Однако в последние два года темпы снижения замедлились. Наше правительство говорит, что это плохо. С точки зрения врачей — это не совсем так. Есть объективные причины, которые с наскоку не преодолеешь.
Первичное снижение смертности произошло за счет качественного насыщения больниц аппаратурой, за счет строительства перинатальных центров. Это сразу же дало результат. А теперь эти показатели вышли на плато. Другое дело, что плато, допустим в Калининграде, Санкт-Петербурге, — это одно. Там показатели смертности — на европейском уровне. То есть очень низкие. А есть регионы, где смертность высока — Алтайский край, Еврейская автономная область, Магаданская. Там нехватка врачей, нехватка оборудования, очень большие расстояния, трудности маршрутизации.
И с этим очень трудно что-то сделать.
Мы не компактная Швейцария. У нас огромная страна со сложными географическими условиями. Есть регионы, откуда мы не можем даже на вертолете доставить женщину. Я в свое время очень много времени провела на Чукотке, смотрела службу родовспоможения. Часто, если там рождается недоношенный ребенок, ты ему никак не поможешь.
Там нет хороших больниц?
Там все есть, но в одном городе — в Анадыре. А если женщина в другом месте родила, то часто она может оказаться отрезанной от мира. Есть периоды, когда даже самолеты не летают: пурга, еще что-то. И с маршрутизацией тоже не подгадаешь. Потому что когда ждешь первенца — не собираешься же рожать в 24 недели. Это если ситуация с родами повторяется, то можно что-то спланировать, приехать на «опасном» сроке поближе к специализированной помощи…
Правда ли, что в последнее время стало больше рождаться недоношенных?
Нет, их количество стабильно. Это примерно 7-10 процентов от всех новорожденных.
Существенно выросла их выживаемость.
На родительских интернет-форумах одна из самых «разжигающих» тем — о том, что дети, которых «выбраковала» природа, плохо влияют на качество генофонда. Есть ли основания так думать?
Чтобы «выжившие» могли влиять на популяцию, их должно быть в процентном соотношении много. Например, 26-недельных очень мало — не больше двух процентов от всех родившихся. Это никоим образом не может на что-то повлиять.
Я знаю, что одно время обсуждали: а что будет, если мой ребенок женится в будущем на том, кто был когда-то недоношенным, не пострадает ли генофонд? Во-первых, могу сказать, то, что касается детей, рожденных после 30-й недели, — они совершенно здоровы, адаптированы и ничем не отличаются от других. Они сами рожают прекрасных здоровых детей, мы уже видели многие поколения. Опасность преждевременных родов не передается по наследству. И обычно над недоношенными детьми трясутся, ими много занимаются. Так что в плане развития эти дети могут дать фору другим.
А что касается детей, родившихся 5-6-месячными, то когда они догоняют сверстников, важно, чтобы родители продолжали с ними активную жизнь, а не занимались охранительным режимом. Нужны песни, пляски, спорт. У этих детей есть особенности поведения. Но сейчас есть центры, которые курируют такие семьи. Если детьми заниматься — все будет отлично. Я смотрю на этих детей регулярно. И у меня стал значительно более оптимистичный взгляд. Например, частота хронических заболеваний среди них приближается к норме. То есть она не выше, чем в популяции. Шанс на полноценную жизнь есть у каждого, даже самого безнадежного, на первый взгляд, ребенка.
долгосрочные последствия очень раннего рождения
Ученые следят за здоровьем взрослых, родившихся очень недоношенными, таких как эти люди, которые приняли участие в фотопроекте. Фото: Red Méthot
Марсель Жирар сказали, что ее ребенок умер.
Еще в 1992 году Жирар, дантист из Гатино, Канада, была на 26 неделе беременности и провела свой медовый месяц в Доминиканской Республике.
Когда у нее началось кровотечение, врачи местной поликлиники предположили, что ребенок умер. Но Жирар и ее муж почувствовали удар. Только тогда врачи проверили сердцебиение плода и поняли, что ребенок жив.
Супружеская пара была эвакуирована по воздуху в Монреаль, Канада, затем доставлена в госпиталь Университета Сент-Жюстин. Пять часов спустя родилась Камилла Жирар-Бок, которая весила всего 920 граммов (2 фунта).
Дети, рожденные так рано, хрупкие и недоразвитые. Их легкие особенно нежны: в органах отсутствует скользкое вещество, называемое поверхностно-активным веществом, которое препятствует сжатию дыхательных путей при выдохе. К счастью для Жирар и ее семьи, Сент-Жюстин недавно начала давать сурфактант, новый для того времени метод лечения недоношенных детей.
После трех месяцев интенсивной терапии Жирар забрала ребенка домой.
Сегодня Камилле Жирар-Бок 27 лет, она учится на доктора биомедицинских наук в Университете Монреаля. Работая с исследователями из Сент-Жюстин, она изучает долгосрочные последствия чрезвычайно недоношенных детей, которые по-разному определяются как менее 25–28 недель гестационного возраста.
Семьи часто предполагают, что они поймут основные проблемы, возникающие в результате преждевременных родов, когда ребенок достигнет школьного возраста, и к этому времени уже появятся какие-либо проблемы с развитием нервной системы, говорит Жирар-Бок. Но это не обязательно так. Ее консультанты с докторской степенью обнаружили, что у молодых людей из этой группы населения есть факторы риска сердечно-сосудистых заболеваний, и, возможно, со временем у них появится больше хронических заболеваний.
Камиль Жирар-Бок, родившаяся на 26-й неделе беременности, в настоящее время изучает последствия недоношенности для получения докторской степени. Фото: Red Méthot
Жирар-Бок не позволяет этим рискам беспокоить ее. «Как человек, переживший преждевременные роды, вы превосходите многие шансы», — говорит она. «Думаю, у меня есть какое-то чувство, что я тоже превзойду эти шансы».
Она и другие младенцы вопреки всему являются частью населения, которое сейчас больше, чем когда-либо в истории: молодые люди, пережившие крайнюю степень недоношенности.
Впервые исследователи могут начать понимать долгосрочные последствия столь раннего рождения. Результаты вытекают из когортных исследований, в которых отслеживают детей с рождения, предоставляя данные о возможных долгосрочных результатах; в других исследованиях исследуются способы минимизации последствий для здоровья.
Эти данные могут помочь родителям принять непростое решение о том, стоит ли продолжать борьбу за выживание ребенка. Хотя многие крайне недоношенные дети вырастают и ведут здоровый образ жизни, инвалидность по-прежнему вызывает серьезную озабоченность, особенно когнитивные нарушения и церебральный паралич.
Исследователи работают над новыми вмешательствами для повышения выживаемости и снижения инвалидности у крайне недоношенных новорожденных. Несколько соединений, направленных на улучшение функции легких, мозга и глаз, проходят клинические испытания, и исследователи также изучают программы поддержки родителей.
Исследователи также изучают способы помочь взрослым, которые родились крайне недоношенными, справиться с некоторыми долгосрочными последствиями для здоровья, с которыми они могут столкнуться: например, пробные режимы упражнений для минимизации недавно выявленного риска сердечно-сосудистых заболеваний.
«Мы действительно наблюдаем, как эта когорта становится старше», — говорит неонатолог Джини Чеонг из Королевской женской больницы в Мельбурне, Австралия. Чеонг является директором Викторианского совместного исследования младенцев (VICS), которое следит за выжившими в течение четырех десятилетий. «Это захватывающее время для нас, чтобы действительно изменить их здоровье».
Конец двадцатого века принес огромные изменения в неонатальную медицину. Лекс Дойл, педиатр и предыдущий директор VICS, вспоминает, что, когда он начал заботиться о недоношенных младенцах в 1975 году, очень немногие выживали, если они родились с весом менее 1000 граммов, что соответствует примерно 28 неделям беременности. Внедрение вентиляторов в 1970-х годах в Австралии помогло, но также привело к повреждению легких, говорит Дойл, ныне заместитель директора по исследованиям в Королевской женской больнице. В последующие десятилетия врачи начали давать кортикостероиды матерям в связи с преждевременными родами, чтобы помочь созреть легким ребенка непосредственно перед рождением.
«Я помню, когда он прибыл, — говорит Анн Моник Нюит, неонатолог из Сент-Жюстин и один из консультантов Жирар-Бок. «Это было чудо». Риск смерти недоношенных детей снизился до 60–73% от того, что было до 1 , 2 .
Марсель Жирар смотрит на малышку Камиллу, родившуюся с весом всего 920 граммов (2 фунта). Фото: Камиль Жирар-Бок
Сегодня многие больницы регулярно лечат и часто спасают детей, рожденных уже в возрасте 22–24 недель. Показатели выживаемости варьируются в зависимости от местоположения и видов вмешательств, которые может предоставить больница. В Соединенном Королевстве, например, среди детей, живущих при рождении и получающих уход, выживают 35%, рожденные в возрасте 22 недель, 38% — в возрасте 23 недель и 60% — в возрасте 24 недель 9.0037 3 .
Для выживших детей: чем раньше они родятся, тем выше риск осложнений или продолжающейся инвалидности (см.
«Преждевременные роды следует рассматривать как хроническое состояние, требующее длительного наблюдения», — говорит Кейси Крамп, семейный врач и эпидемиолог из Медицинской школы Икана на горе Синай в Нью-Йорке, которая отмечает, что когда эти младенцы становятся детьми старшего возраста или взрослыми, они обычно не получают специальной медицинской помощи. «Врачи не привыкли их видеть, но они все чаще будут».
Чего ожидать врачам? Для отчета в Journal of the American Medical Association last year 4 , Крамп и его коллеги извлекли данные из шведского реестра рождений. Они осмотрели более 2,5 миллионов человек, родившихся в период с 1973 по 1997 год, и проверили их записи на наличие проблем со здоровьем вплоть до конца 2015 года.
Источник: Ref. 4
Из 5391 человека, родившегося крайне недоношенным, 78% имели по крайней мере одно заболевание, проявляющееся в подростковом или раннем взрослом возрасте, такое как психическое расстройство, по сравнению с 37% родившихся доношенными. Когда исследователи изучили предикторы ранней смертности, такие как болезни сердца, 68% людей, рожденных крайне недоношенными, имели по крайней мере один такой предиктор, по сравнению с 18% среди доношенных, хотя эти данные включают людей, рожденных до применения сурфактанта и кортикостероидов. были широко распространены, поэтому неясно, отражают ли эти данные результаты для детей, рожденных сегодня.
Такие нарушения могут повлиять на образование, а также на качество жизни. Крейг Гарфилд, педиатр из Медицинской школы Файнберга Северо-Западного университета и Детской больницы Лурье в Чикаго, штат Иллинойс, ответил на основной вопрос о первом официальном году обучения в США: «Готов ли ваш ребенок к детскому саду или нет? ”
Чтобы ответить на этот вопрос, Гарфилд и его коллеги проанализировали результаты стандартных тестов и оценки учителей детей, родившихся во Флориде в период с 1992 по 2002 год. Из тех, кто родился в возрасте 23 или 24 недель, 65% считались готовыми пойти в детский сад в стандартном возрасте, 5 – 6 лет, с поправкой на возраст с учетом более раннего рождения.
Для сравнения, 85,3% детей, родившихся в срок, были готовы к детскому саду 6 .
Несмотря на сложное начало, к тому времени, когда они достигают подросткового возраста, многие люди, рожденные преждевременно, имеют позитивный настрой. В статье 2006 года 7 , исследователи, изучавшие людей, рожденных с весом 1000 граммов или меньше, сравнили восприятие этими молодыми людьми собственного качества жизни с таковым у сверстников с нормальным весом при рождении и, к своему удивлению, обнаружили, что оценки сопоставимы. И наоборот, исследование 8 , проведенное в 2018 году, показало, что дети, родившиеся в возрасте менее 28 недель, сообщали о значительно более низком качестве жизни. Дети, у которых не было серьезной инвалидности, набрали себе на 6 баллов меньше из 100, чем референтная популяция.
По мере того, как Марлоу проводил время со своими участниками и их семьями, его беспокойство по поводу серьезных неврологических проблем уменьшалось.
Даже когда такие проблемы присутствуют, они не сильно ограничивают большинство детей и молодых людей. «Они хотят знать, что проживут долгую, счастливую жизнь», — говорит он. Большинство находится на пути к этому. «Правда в том, что если вы выживаете на сроке 22 недели, у большинства выживших нет серьезной инвалидности, ограничивающей продолжительность жизни».
Медсестра использует электроэнцефалографию (ЭЭГ) для проверки развития мозга у ребенка, родившегося в возрасте 25 недель. Фото: BSIP/Universal Images Group через Getty
На последнем дыханииНо ученые только начали наблюдать за людьми, рожденными чрезвычайно преждевременно, в зрелом возрасте, а затем в среднем и старшем возрасте, где еще могут скрываться проблемы со здоровьем. «Я бы хотел, чтобы ученые сосредоточились на улучшении долгосрочных результатов так же, как и на краткосрочных», — говорит Тала Алсадик, 16-летняя ученица средней школы из Джидды, Саудовская Аравия.
Когда мать Алсадик была на 25 неделе беременности и у нее отошли воды, врачи дошли до того, что вручили семье похоронные документы, прежде чем дать согласие на кесарево сечение.
Будучи новорожденным, Алсадик провел три месяца в отделении интенсивной терапии новорожденных (ОИТН) с почечной недостаточностью, сепсисом и респираторным дистресс-синдромом.
Осложнения не закончились, когда она вернулась домой. Последствия ее недоношенности проявляются каждый раз, когда она говорит, ее голос высокий и хриплый, потому что аппарат искусственной вентиляции легких, подключенный к ней, повредил ее голосовые связки. Когда ей было 15 лет, из ее пупка неожиданно начали течь желтые выделения, и ей потребовалась операция. Оказалось, что это вызвано материалами, оставшимися после того, как она получала питательные вещества через пупочный зонд.
Мозг, прерванный
Врачи точно не знали, что это нужно проверять. На самом деле, врачи не часто спрашивают, родился ли преждевременно ребенок или взрослый пациент, но это может быть показательным.
Шарлотта Болтон — врач-пульмонолог из Ноттингемского университета, Великобритания, где она специализируется на пациентах с хронической обструктивной болезнью легких (ХОБЛ).
В ее практику приходят люди в возрасте от 40 лет и старше, часто нынешние или бывшие курильщики. Но где-то в 2008 году она начала замечать, что к ней направляют пациентов нового типа из-за одышки и симптомов ХОБЛ: некурящих в возрасте 20 с лишним лет.
Опросив их, Болтон обнаружил, что многие из них родились раньше 32 недель. Для получения дополнительной информации она связалась с Марлоу, который также стал беспокоиться о функции легких по мере старения участников EPICure. Изменения в функции легких являются ключевым предиктором сердечно-сосудистых заболеваний, основной причиной смерти во всем мире. Клиницисты уже знали, что после чрезвычайно преждевременных родов легкие часто не вырастают до полного размера. Вентиляторы, высокий уровень кислорода, воспаление и инфекция могут еще больше повредить незрелые легкие, что приведет к снижению функции легких и длительным проблемам с дыханием, как показали Болтон, Марлоу и их коллеги в исследовании 11-летних детей 9.0037 9 .
Лечение недоношенных детей за последние десятилетия улучшилось, но показатели выживаемости варьируются в зависимости от возраста и страны.
Фото: Мохаммед Хамуд/Getty
Исследования VICS подтверждают проблемы с сердечно-сосудистой системой: исследователи наблюдали снижение воздушного потока у 8-летних детей, ухудшающееся с возрастом 10 , а также высокое кровяное давление у молодых людей 11 . «Мы действительно еще не нашли причину», — говорит Чеонг. «Это открывает совершенно новую область исследований».
В Сент-Жюстине исследователи также заметили, что у молодых людей, родившихся в возрасте 28 недель или раньше, риск высокого кровяного давления почти в три раза выше обычного 12 . Исследователи полагали, что они попробуют лекарства, чтобы контролировать это. Но у членов их консультативного совета были другие идеи — они хотели сначала попробовать изменить образ жизни.
Ученые были настроены пессимистично, когда начали пилотное исследование 14-недельной программы упражнений. Они думали, что сердечно-сосудистые факторы риска останутся неизменными. Предварительные результаты показывают, что они ошибались; молодые люди улучшаются с помощью упражнений.
Жирар-Бок говорит, что данные мотивируют ее есть здоровую пищу и вести активный образ жизни. «Мне дали шанс остаться в живых, — говорит она. «Мне нужно быть осторожным».
С самого началаДля недоношенных детей первые недели и месяцы жизни по-прежнему самые опасные. В настоящее время проводятся десятки клинических испытаний недоношенных детей и связанных с ними осложнений, некоторые из которых тестируют различные формулы питания или улучшают родительскую поддержку, а другие нацелены на конкретные проблемы, которые впоследствии приводят к инвалидности: недоразвитие легких, кровоизлияния в мозг и нарушение развития глаз.
Например, исследователи, надеющиеся защитить легкие младенцев, давали фактор роста под названием ИФР-1, который плод обычно получает от матери в течение первых двух триместров беременности, недоношенным детям в рамках клинических испытаний фазы II, о которых сообщалось 13 . в 2016 году. Частота хронического заболевания легких, которое часто поражает недоношенных детей, сократилась вдвое, а у младенцев несколько меньше вероятность тяжелого кровоизлияния в мозг в первые месяцы жизни.
Могут ли первые бактерии ребенка прижиться до рождения?
Еще одной проблемой является нарушение зрения. Развитие сетчатки преждевременно останавливается, когда дети, рожденные раньше срока, начинают дышать кислородом. Позже он возобновляется, но недоношенные дети могут затем производить слишком много фактора роста, называемого VEGF, вызывая чрезмерную пролиферацию кровеносных сосудов в глазу, заболевание, известное как ретинопатия. В исследовании фазы III, объявленном в 2018 г., исследователи успешно вылечили 80% случаев этой ретинопатии с помощью препарата, блокирующего VEGF, под названием ранибизумаб 14 , а в 2019 г.препарат был одобрен в Европейском союзе для использования у недоношенных детей.
Также могут быть полезны некоторые распространенные лекарства: парацетамол (ацетаминофен), например, снижает уровень биомолекул, называемых простагландинами, и это, по-видимому, способствует закрытию ключевой вены плода в легких, предотвращая попадание жидкости в легкие 15 .
Но среди самых многообещающих программ лечения, по мнению некоторых неонатологов, есть социальные вмешательства, чтобы помочь семьям после того, как они выпишутся из больницы. Для родителей может быть нервным действовать в одиночку после того, как они месяцами зависели от команды специалистов, а отсутствие родительского доверия было связано с родительской депрессией и трудностями с поведением и социальным развитием у их растущих детей.
В больнице для женщин и младенцев Род-Айленда в Провиденсе Бетти Вор является директором программы наблюдения за новорожденными. Там семьи размещаются в отдельных палатах, а не в одном большом отсеке, как это происходит во многих отделениях интенсивной терапии. Когда они готовы уехать, программа под названием Transition Home Plus помогает им подготовиться и предоставляет помощь, такую как регулярные проверки по телефону и лично в первые несколько дней дома, а также круглосуточная линия помощи. Для матерей с послеродовой депрессией больница предлагает помощь психологов и специализированных медсестер.
Результаты были значительными, говорит Вор. Комнаты на одну семью привели к более высокой выработке молока у матерей: на 30% больше за четыре недели, чем в семьях с более открытым пространством. В 2 года дети из односемейных комнат показали более высокие результаты по когнитивным и языковым тестам 16 . После начала программы Transition Home Plus дети, выписанные из отделений интенсивной терапии интенсивной терапии, имели более низкие расходы на медицинское обслуживание и меньше посещений больницы — проблемы, которые вызывают большую озабоченность у недоношенных детей 17 . По словам Вора, другие отделения интенсивной терапии разрабатывают аналогичные программы.
С помощью этих новых видов вмешательства и долгосрочных данных, которые продолжают поступать из исследований, врачи могут делать более точные прогнозы, чем когда-либо прежде, о том, как будут жить глубоко недоношенные дети. Хотя эти люди сталкиваются с осложнениями, многие из них будут процветать.
Alsadik, например, намеревается стать историей успеха. Несмотря на трудное начало жизни, она хорошо учится и планирует стать неонатологом. «Я также хочу улучшить долгосрочные результаты преждевременных родов для других людей».
Статистика преждевременных родов | Tommy’s
Tommy’s PregnancyHub
Преждевременные роды – это роды до 37 недель беременности. Во всем мире более 1 из 10 беременностей заканчивается преждевременными родами.
Преждевременные роды — это роды до 37 полных недель беременности.
Всемирная организация здравоохранения дает следующие определения различных стадий преждевременных родов:
- Чрезвычайно недоношенные: до 28 недель
- Очень недоношенные: от 28 до 31 недели
- От умеренной до поздней недоношенности: от 32 до 37 недель.
Общая статистика преждевременных родов в Великобритании
- Около 8% рождений в Великобритании являются преждевременными.
Это около 60 000 детей в год. - Это выше, чем во многих странах Европы и выше, чем на Кубе и в Иране
Это около 60 000 детей в год.Из числа преждевременных родов в Великобритании:
- 5% были чрезвычайно преждевременными (до 28 недель)
- 11% были очень недоношенными (между 28 и 32 неделями)
- 85% были умеренно недоношенными (между 32 и 37 неделями).
В 2019 году число живорождений при сроке гестации менее 24 недель увеличилось до 0,15% по сравнению с 0,13% в 2018 году и 0,11% в 2010 году.
Шансы на выживание после преждевременных родов при лечении недоношенных детей, но шансы на выживание по-прежнему зависят от гестационного возраста (недели беременности) на момент рождения.
- При сроке менее 22 недель вероятность выживания близка к нулю
- 22 недели — это около 10%
- 24 недели — это около 60%
- 27 недель — это около 89%
- 31 неделя составляет около 95%
- 34 недели эквивалентны доношенному ребенку.
Преждевременные роды и неонатальная смерть
Осложнения, возникающие при преждевременных родах, являются основной причиной неонатальной смертности (смерти в первые несколько недель после рождения) в Великобритании.
Преждевременные роды и многоплодная беременность
Наличие более одного ребенка является фактором риска преждевременных родов. В среднем большинство одноплодных беременностей длятся 39 недель, при беременности двойней – 37 недель, а при тройнях – 33 недели.
- Риск недоношенности при одноплодной беременности: 7%
- Риск преждевременных родов при многоплодной беременности: 57%
Риск инвалидности у недоношенных детей
Как правило, чем раньше роды, тем выше риск проблем. Однако это только статистические данные, и они не могут предсказать, как будет себя вести отдельный ребенок; некоторые крайне недоношенные дети чувствуют себя очень хорошо и развиваются в здоровых детей.
- 1 из 10 всех недоношенных детей будет иметь постоянную инвалидность, такую как заболевание легких, церебральный паралич, слепота или глухота.
- 1 из 2 недоношенных детей, рожденных до 26 недель беременности, будет иметь какую-либо инвалидность (в том числе легкую инвалидность, такую как потребность в очках).
В одном исследовании 241 ребенка, родившегося до 26 недель беременности, было обнаружено следующее:
- 22% тяжелая инвалидность (например, церебральный паралич + нарушение ходьбы, низкие когнитивные показатели, слепота, глубокая глухота)
- 24% умеренная инвалидность (например, церебральный паралич + ходьба, IQ/когнитивные показатели в диапазоне особых потребностей, меньшая степень нарушения зрения или слуха)
- 34% легкая инвалидность (определяется как низкий IQ/когнитивный балл, косоглазие, необходимость в очках)
- 20% проблем нет.
Преждевременные роды в зависимости от этнической принадлежности
Риск преждевременных родов самый высокий для чернокожих карибских женщин и самый низкий для белых британцев и других белых.
- Бангладеш: 8%
- Индийский: 7%
- Пакистан: 7%
- Черный африканец: 8%
- Черный Карибский бассейн: 10%
- Белые британцы: 7%
- Белый Другой: 6%
Причины преждевременных родов
В некоторых случаях можно выявить причину преждевременных родов, но чаще она неизвестна или неясна.